Вчерашние небеса - страница 27

Крестьяне… Старик и юноша. Они с опаской глядели на седока – забрызганный грязью камзол, длинная шпага на поясе, кинжал. Шляпа с бывшим когда-то ярким и цветным, а теперь намокшим и выцветшим пером. Но половина лица скрыта платком… Дворянин, наверное… На разбойника не похож. Они нерешительно остановились, ожидая худого.

– Добрые селяне, я не причиню вам вреда! Есть ли в замке хозяева? – Всадник опустил платок. Мужчина был не стар, но и не молод. Бритое лицо, рыжеватые усы, синие глаза. Шрам на левой щеке свидетельствовал о том, что незнакомец побывал и в переделках. Говорил он чисто, однако в речи его улавливалось нечто чужеземное, так не говорили здесь, в лесной Штирии.

– Доброго пути, господин! – с опаской промолвил старший из крестьян. – Осмелюсь спросить, далеко ли держите путь? Тут у нас небезопасно, разбойники…

– Я направляюсь в замок Штейнгартен. Но по пути необходимо мне отдохнуть, и ночлег бы не помешал – дальнею была дорога… – Всадник устало провел ладонью по лицу. – К тому же непогода разыгралась.

– Добрый господин, в замке уж лет десять никого… – Старик усмехнулся. – Старый барон умер, а сыновья его сгинули – на войне ли, от чумы ли – доподлинно не знаем. А в деревне подходящего ночлега не найти – осталось-то у нас всего душ двадцать… Хозяйства разорены, земли заброшены… Ячмень никто не сеет, нет скотины – какая подохла, какую забрали… Живем чем можем…

– Да нет, старик, мне и лачуга подойдет. Есть ли место, скажем, у тебя?

– Мне совестно благородному господину предлагать ночлег в хибаре крестьянской, – старик нерешительно переминался с ноги на ногу, – да и кормить вас нечем, откровенно говоря…

– Ну, об этом не беспокойся. Мне доводилось ночевать и в худших местах. На, держи! – Всадник бросил ему монету.

– Цельный талер! – Старик удивленно посмотрел на своего собеседника. – Да на эти деньги можно пир устроить для вашей светлости!

– Тогда вперед!

Утром дождь прекратился, сначала скуповато, а затем и в полную силу засияло солнце. Гость, умывшись холодной водой и сжевав полкраюхи ячменного хлеба, простился с хозяином.

– Спасибо, старик! Только скажи, Гессенский тракт далеко ли?

– Да не так уж далеко, ваша милость, однако там небезопасно… разбойники… Говорят, маркграф фон Литтен даже не смог их изловить, ибо предводительствует ими некий человек, искусный в военном деле.

– Может, и дворянин, бывший на военной службе?

– Кто его знает? Но клевреты маркграфа и его ландскнехты не смогли поймать ни одного живьем! Лишь двоих убили, зато разбойники положили их немало…

– Вот как… Ну что ж, поедем, посмотрим…

– А в объезд, ваша милость, – это далече… Напрямую, через Грашпильский лес, можно. Там и суше, лошадь не завязнет, миль десять – и вы у Нойеркирхена, откуда и до Гессенского такта рукой подать!

– А в лесу не водятся ли злые силы? – Всадник шутливо усмехнулся.

– Кто его знает, – на всякий случай осенил себя крестным знамением старик, – может, и есть. Но вот дед мой, царство ему небесное, говаривал: «Не бойся нечисти, Господь охранит! А живых людей опасайся более!»

– Он был прав. – Всадник тронул поводья. – Прощай, старик!

Крестьянин долго всматривался в удаляющийся силуэт.

«Странный господин. И говорит как-то не совсем по-нашему… Да ладно, спаси его Господь! Авось проедет цел и невредим».

Лес встретил седока тишиной и сыростью. Птицы, еще не проснувшиеся после долгих дождей, едва начали свои песни, лишь звук падающих капель влаги с деревьев слышался отовсюду. Узкая, едва приметная тропа петляла среди вековых штирийских дубов. Ощущение тревоги не покидало всадника, однако он, похоже, был не робкого десятка, да и повидал немало.