– И?..
– И больше ни слова не скажу. Можешь хоть пытать!
– Блин, заинтриговала и продинамила! – девушка картинно возмутилась и тронула газ. – Так нечестно!
– Терпение, мой юный Люк, – я загадочно поиграла бровями. – Когда настанет время, я расскажу тебе, кто твой отец.
– Да ну тебя, – хмыкнула Алёна и свернула на стоянку около торгового центра.
Первым делом мы отправились покорять салон красоты.
Алёна давно собиралась подравнять кончики волос, а вот я решилась на эксперимент. В результате мои волосы засияли, а мелкие кудряшки уступили место гладким, тяжёлым, струящимся по плечам локонам.
– Да ты настоящая амазонка! – ахнула Алёна, восторженно всплеснув руками.
Я посмотрела в зеркало и на секунду замерла. Благодаря новой стрижке и красивой укладке в серых глазах будто заплескался расплавленный серебристый металл.
– Боже… Как Вы умудрились сотворить такую красоту? – прошептала я, поражённо разглядывая своё отражение.
Молодой стилист смущённо кашлянул и старательно поправил несколько прядок.
– Я ничего не творил. Вы и без того очень красивы. Я просто придал форму Вашему бриллианту.
Алёна прыснула от смеха, а я почувствовала, как к щекам приливает жар, но, сделав вид, что ничего особенного не произошло, быстро перевела тему.
– Ладно. Что у нас там дальше плану?
– Дальше мы идём тратить деньги на бессмысленные, но очень приятные вещи! – торжественно заявила девушка и, схватив меня за руку, потянула к выходу из салона.
______
(1) История Алёны и Ярослава в романе «Служебный роман: тайна Снегурочки».
Марго
В себя я приходила медленно, мозг будто пробирался сквозь вязкую вату, отказываясь возвращаться в действительность. Сознание вспыхивало болезненными рывками, как у тонущего, который ловит ртом воздух, но неизменно вдыхает воду.
Голова гудела, а в ушах звенело так, что боевой набат казался мелодичным перезвоном полевых колокольчиков. Во рту стоял металлический привкус крови.
Пить…
Я глубоко вдохнула и сразу пожалела – воздух был затхлым, пропитанным сыростью и запахом гниющей плоти.
Желудок тут же скрутило болезненным спазмом, а к горлу поступила тошнота. Запах шёл от соломы, на которой я лежала.
Я попыталась пошевелиться, и онемевшие руки будто пронзило сотнями раскалённых игл. Я была связана. Антимагические плети туго стягивали запястья, оставляя на коже ледяные ожоги.
С трудом перевернувшись на спину, я едва не взвыла от оглушающего всплеска боли. Все кости буквально вывернуло в обратную сторону от неподвижного долгого лежания на холодном каменном полу.
Отдышавшись, я повернула голову и огляделась.
Камера.
И здесь, кроме меня, никого не было.
Узкое зарешеченное окошко под потолком пропускало слабый свет. За ним розовело утреннее небо. Этого хватило, чтобы позволить мне разглядеть глубокие трещины в полу и теряющиеся в полумраке серые бетонные стены.
Снаружи, за тяжёлой дверной решёткой, раздавались приглушённые удары, и сразу следом чьи-то стоны и сдавленные крики. Кто-то страдал, а кто-то безжалостно делал свою работу.
Я резко подняла голову – слишком резко, голова закружилась, перед глазами мелькнули цветные пятна, к горлу снова подкатила тошнота.
Проклятье.
Застонав, я уткнулась лицом в мерзко пахнущую солому и зажмурилась, пытаясь вытянуть из глубин памяти последние воспоминания.
Что же случилось, прежде чем я попала сюда?
Произошедшее всплывало рваными картинками.
Вот я вхожу в дом феи. Её испуганный взгляд. Метнувшаяся из-за двери тень. Тёмный силуэт за спиной. Удар. Плети. Снова удар. И темнота.
