Он говорит что-то, а потом тихо поет.
Кейлен послушно закрывает глаза, потому что голова слегка начинает кружиться, плывет… Но пальцы теплые… и от этих пальцев, понемногу, тепло разливается по всему телу… растекается. Тепло успокаивает и уходит боль…
И это так странно.
Его голос тихий, низкий, размеренный. Ровный.
И разливается тепло и уходит страх. Кейлен чувствует, как перестает дрожать, как тело расслабляется. И вместе с этим уходит боль. Тодд поет тихо, и от этого хорошо. И все, что происходит – кажется, происходит не с ней, где-то там. С ней сейчас все хорошо.
Хочется улыбаться даже.
А потом он перестает петь, и головокружение постепенно отступает.
- Как вы, ваша милость? – спрашивает шепотом.
Кейлен даже вздрагивает чуть-чуть, слова возвращают к реальности. Но страх не возвращается больше. Только понимание…
Она открывает глаза, смотрит на него. А Тодд смотрит на нее. Внимательно, почти настороженно. Ждет.
Как она?
- Хорошо, - говорит тихо, не очень уверенно.
Пока он пел – было хорошо, а сейчас… наверно, тоже. Кейлен пока не поняла. Его рука все еще лежит на ее животе и очень не хочется, чтобы он убирал. Тепло и удобно. Но это остатки той магии, наверно.
- Не вставайте и не двигайтесь, - говорит Тодд. – Я сейчас подниму вас, отнесу в вашу спальню, потом позову кого-нибудь, чтобы посидели с вами. Я тоже посижу рядом, где-нибудь за дверью. Не волнуйтесь. Больше ничего не случится, вы можете спокойно поспать.
- Хорошо, - соглашается она.
Он поднимает. Осторожно и бережно. И это как-то очень естественно, словно она совсем ребенок и ее несет на руках отец. Так спокойно, что Кейлен невольно прижимается носом к его плечу, закрыв глаза, и даже рукой за шею чуть обнимая.
Нет, так нельзя, он не отец... Она вздрагивает, опомнившись.
- Простите…
- Все нормально, - тихо говорит Тодд. – Это просто остаточное действие колыбельной. Если хочется уткнуться мне в плечо, не стоит смущаться, можете уткнуться и даже поплакать. В этом ничего такого нет. Просто нужно прийти в себя.
Кейлен шмыгает носом.
Обнимать его, конечно, больше не будет, это уж слишком, но от искушения уткнуться в плечо – удержаться невозможно. Так спокойнее. Он прав, остальное сейчас не важно.
Тодд несет ее с башни и через весь двор.
Потом, увидев кого-то, требует позвать ему Хакона… «Пьет вместе со всеми? Значит, в воду его кунуть, пусть протрезвеет и сюда». Голос у Тодда тихий, ровный, но не послушаться невозможно. И мальчишку Брунна тоже привести. И Йордис, экономку, и эту, как ее… горничную. К спальне леди Кейлен, быстро. И пусть принесут теплого молока с медом.
Все хорошо.
Он нес ее до спальни, там положил на кровать.
- Сейчас к вам придут, ваша милость, помогут переодеться, принесут все, что требуется. Не волнуйтесь, - сказал он, оглядел комнату. – Хотите воды?
Кейлен покачала головой. Ничего сейчас не хочет.
- Хорошо, - сказал он. – Вы полежите, сейчас кто-нибудь придет… Я пока вон там посижу, в кресле… Или, если хотите, я могу за дверью подождать.
- Нет! – Кейлен вдруг испугалась, что останется одна. – Лучше здесь посидите.
- Хорошо, - сказал он. – Я посижу. Не волнуйтесь. Как вы сейчас себя чувствуете? Не болит?
Кейлен попыталась прислушаться к себе.
- Кажется, нет, - тихо сказала она. – Сейчас лучше.
- Вот и славно, - вздохнул Тодд.
Пошел, сел в кресло. Кейлен легла на бок, обхватив подушку, уткнувшись в нее. Очень хотелось спать. Но сейчас нужно подождать горничную… или Кейлен может переодеться сама? Но сил двигаться совсем не осталось. Лучше подождать.
