Вечна только тьма. Из пыли времен - страница 11

Он внимательно вглядывался в глубину багровой жидкости, наполнявшей чашу. Уши дрогнули, хмурое лицо напряглось, дернулась стиснутая челюсть. И крылья прямого носа гневно раздулись.

– Не нужно меня учить! – процедил он сквозь зубы. – Я знаю, что делаю!

Пламя свечей вновь затрепетало; иссиня-черные волосы шевельнулись на затылке, словно вздыбилась и тут же опала шерсть; в чаше снова расползлись круги.

– Печать сорвана, но Сила еще не вернулась. Путь все еще закрыт, – холодно прорычал мужчина, лицо заострилось, а из-под верхней губы мелькнули клыки. – Пройдет время…

Ему не дали договорить – круги поползли все чаще. Брови мужчины сдвинулись к переносице, кожа на скулах натянулась, плотно облепив череп. Лицо исказилось, и в глазах полыхнул свирепый огонь.

– Довольно! – взъярился мужчина.

Оглушительный рев ударил в стены зала, отскочил от темного камня, и, отражаясь, побежал по коридорам. Рука наотмашь ударила чашу, кровь плеснула на гранитный алтарь, растеклась багровым пятном, капли оросили пол; звон эхом раскатился по помещению, догоняя в коридорах затухающий рев. Огонь свечей вытянулся, полыхнул ярче, будто плеснули масла; черные лоскуты теней затрепетали, словно живые.

– Я знаю, что делаю, – сквозь зубы прорычал мужчина.

В свете пламени мелькнули острые клыки, оттопырившие губы в хищной ухмылке. Кончики ушей заострились, проглянув из-под растрепанных встопорщенных волос. Под натянутыми рукавами хауберка взыграли могучие мускулы, перекатываясь, словно валуны, натягивая кольца и едва не разрывая кольчужную связку.

Мужчина резко развернулся, темно-бордовый плащ, отороченный золотом, взметнулся веером, повторив движение. Пламя свечей опало и угасло; струйки белого дыма протянулись вверх, и зал утонул во мраке.

– Всему свое время! – раздался в темноте утробный рык.

Шелк занавесок, прикрывающих выход на балкон, волновался от слабых порывов ветра, веяло холодом. Мягкий призрачный свет Ночного Солнца очерчивал проход, но на большее не хватало сил. Легкий трепет пламени, чадящих в коридоре факелов, тонкой струйкой пробивался в покои из-под входной двери. Но и здесь тьма брала верх, не пуская дальше порога. И лишь у камина ее превосходство не выглядело однозначным.

Пламя танцевало на поленьях под одному ему понятный, потрескивающий ритм. Огненные «клинки» вырывались из очага, кромсая темную пелену, неосторожно посягнувшую на подвластную территорию. И столкновения сопровождались хлопками и россыпями искр.

Сквозь деревянные прутья колыбели маленький Марен наблюдал, как женщина пятится к нему спиной. Раскрытые ладони выставлены вперед, ноги медленно ступают по меху, прикрывающему каменный пол.

– Остановись, прошу, – тихим дрогнувшим голосом произнесла Далиа, делая очередной шаг назад.

Но Зверь никак не отреагировал, вынуждая женщину отступить еще.

Иссиня-черная шерсть хищника искрится от всполохов, в полумраке вырисовывая силуэт. Огромные лапы вздулись мышцами, будто жилы перетянули настолько сильно, что плоть стремится разорвать сдерживающие узы. Пальцы поблескивают в свете пламени острыми когтями, как отполированная сталь; когти на ногах утопают в мягком меху. Грудь равномерно вздымается, издавая тяжелое хриплое дыхание. Ребра распирают ее на каждом вдохе, и она выдается над животом, становясь еще шире. Лобастая волчья морда хищно скалится молочными клыками в ощеренной пасти. И прижатые к черепу остроконечные уши подрагивают, ловя ритм постреливаний в камине.