Группой из полусотни тавинарше и единственной здесь Эсмеральдой, мы стояли перед Единой Нитью. Девочка и до того увлеченно рассматривала все и вся вокруг, тут же у нее, как говорится, челюсть отпала. Прочие же смотрели именно на нее, весело дополняли рассказы мои и Винса, умилялись ее удивлением на протяжении всей экскурсии по городу.
– Перед тобой, – Винс указал на огромный синий столб магической энергии, отдаленно напоминающий исполинские корни дерева. – Единая Нить. Источник нашего бессмертия, источник нашей жизни и наших сил. Именно сюда попадают сраженные на поле боя воины. Они проходят там, внутри… м… некий обряд восстановления, после которого могут вернуться. Это занимает много времени: в зависимости от ряда факторов процесс может занять до нескольких десятилетий. С теми, кто находится внутри нельзя поговорить, не войдя туда. Есть, разумеется, обученные специалисты, которые могут общаться, с находящимися внутри, находясь… для простоты назовем это «снаружи». Иерафонника, священнослужители, культ Единой Нити. Викарий – главенствующий титул культа. Ранее викарий был лишь старшим саном, ныне же, как видишь, я представляю собой нечто большее, скорее передвижной символ. Это произошло во время клятвы, я немного перефразировал свою личную, сделал себя первым избранником Отанны, не намеренно, я этого не желал, но и не сожалею о сказанном.
– Выходит, вы богоизбранный?
– Именно так, я избранник богини Отанны. – Для демонстрации Винс сделал видимыми неосязаемые темно-желтые цепи из божественности Отанны, опутывающие всего викария целиком, почти также плотно, как физический облик богини.
Мы подошли поближе, прямо к самому столбу чистой энергии, чистой маны. Эсмеральда протянула к ней руку, но тут же одернула, посмотрела на нас и после позволительного жеста Винса, прикоснулась. Ничего не увидев, ничего не услышав, поводила рукой по приятной на ощупь твердой, гладкой и теплой материи.
– С Единой Нитью нельзя как-либо контактировать без должной подготовки, – объяснил он. – Мы ее часть, поэтому для нас это в порядке вещей. Ей, однако, можно навредить, потому гости в этом городе будут редки.
– А что будет, когда вы исполните клятву? Вы же перестанете быть… такими… призраками?
Мы пошли дальше, вокруг светящегося столба по направлению лестницы наверх.
– Да, перестанем. Почти все из нас вновь станут смертными, но все мы вновь станем из плоти и крови, вновь станем частью этого мира. Но она, – он указал на Нить, – никуда не денется. Она была частью мира еще до появления нас, как народа. И выполнять она будет ту же самую роль, что и сейчас, лишь несколько иначе. Об этом позже.
Только втроем, мы прошли в кабинет Винса над храмом. Тут было не прибрано, так что он взмахнул рукой и навел какой-никакой порядок.
– А Мартин, когда ему в голову болт попал, почему он не вернулся в Единую Нить? – Поинтересовалась Эсмеральда, присев в кресло перед письменным столом. – Другие такое попадание не выдерживали.
Винс сел за стол, спиной к заставленному окну, я встал около двери.
– Среди нас есть куда более выносливые, кто также изменил слова своей клятвы. – Охотно ответил Винс. – Мартин один из таковых. Все, кого ты видела в совете также. Булиратусс, что защищал тебя в форте и тот, которого ты видела в своем замке, Кажар и Гестрахаст – аналогично. И подобных примеров немало. Однако, увы, большая часть в Единой Нити.
