Вечность и Луна - страница 13

Еще одно заклинание пронеслось повсюду шипящим свистом, и половина нападавших рухнула замертво, оружие застучало об пол звеня. Остались только маги. Расгард поднял голову, чувствуя, а не видя, мощный объединённый поток. Темные пытались сразить его. Нет. Расгард оскалился, выставляя на всеобщее обозрение ядовитые клыки. Они пытались выжить. Поняли, с кем имеют дело. Жаль, что слишком поздно.

Его шаги не оставляли следов, только льющаяся через край сила впитывалась в трещины дерева. Только затухали свечи, еще не опрокинутые в бою. Темные паниковали. Но чем ближе Расгард подходил, тем ярче ощущал подвох.

Сзади.

Он обернулся, в последнюю секунду успевая перенаправить силу в сторону двери. В голове прозвучал чей-то предсмертный крик.

Светлые. Он понял это сразу, по одежде, по силе, по артефактам в руках, и по стоящему рядом Йохану, чьи глаза несомненно сейчас были прикованы к чешуе на чужой коже. Ее там быть просто не может. Светлые не оборачиваются, считают кощунством портить вместилище творения Аюма. Темным плевать.

– Расгард. – Вперед вышел один из светлых, Расгард не видел его лица, только горящий красным пламенем силуэт. – Так ты и правда темный.

Усмешка в чужом голосе, собирающие силу маги, он, зажатый в кольцо.

Расгард рассмеялся, замирая и выпрямляясь. Зрение стало постепенно возвращаться в норму, чешуя сползала с рук, отсыхая и отслаиваясь, новая кожа чуть пощипывала, раздражая и без того доведенный разум. Внутри оказалось очень темно: тени плясали повсюду, человек никогда не смог бы нормально разобрать что-нибудь в подобном полумраке. София осторожно, не издав ни звука и невидимая для остальных, плавно, словно извиняясь, опустилась на плечо, мазнул по одежде когтями. Она тоже ощутила угрозу от одного из артефактов, и теперь была готова драть крылья.

– Йохан. – Расгард улыбнулся. – Если ты не знаешь, они тебя тоже в покое не оставят.

– Меня? – Йохан нахмурился и опасливо покосился на стоящих рядом магов. Расгард видел, он знает. И о слежке, о недоверии, и о своей предрасположенности.

– Я не трону тебя. – Расгард раздирает запястье ногтем, слишком длинным, чтобы быть человеческим, и клянется на крови. – Я не трону тебя, но ты станешь моим.

Кровь капает, гулко разбиваясь о деревянный пол. Йохан кивает.

– Вперед! – Маг дает команду.

Свет и тьма, объединились, невиданное дело, но Расгарду сейчас плевать, в руке возникает кинжал, вены взрываются огнем, когда лезвие проходит прямо вдоль них, располосывая кожу на части. Артефакт в чужих руках сияет белым светом. Секунда. Мир замирает всего на секунду, когда последняя капля едва долетает до пола. Расгард скалится.

– Мори.

Все вокруг закрывает тьма. Артефакт сияет сквозь нее, светится белым маяком, трепещет и гаснет. Звуки гаснут вместе с ним. Только кровь стучит по полу. Только иной мир щебечет, восставая из красных разводов. Расгард проводит пальцем по руке, размазывая единственный цвет среди пустоты, чувствует в нем клятву, и наконец поднимает его, направляя куда-то вперед. Неважно, попадет он по магам или нет, сила не знает промахов. Проклятье всегда найдет цели.

Пол под ногами шевелится, из-под прогнивших досок пробиваются кровавые цветы, с их лепестков капает яд, их запах несет смерть. Они разрастаются, поднимаются выше, оплетают мир, ломают и крошат его, смывая ненавистный черный. Артефакт разбивается с жутким звуком, звенит стекло. Мир взрывается воплями. Расгард слушает музыку иного мира, чуть прищуриваясь – перед глазами все равно все плывет. Кровь тянут из него вместе с силой, он проводник для иного мира, его вечное пристанище. А кровь – это его могила. Расгард улыбается, чувствуя страх и ужас, воцарившиеся сегодня на троне, чувствуя болезненную смерть. Он почти смеется, видя, как мечется божественная сила, снедаемая его собственной. Последняя душа исчезает во мраке, и цветы втягиваются, опадают кровавыми брызгами и длинными красными полосами похожими на следы когтей. Расгард смотрит, как падают на пол бездушные оболочки. Видит замершего в ужасе Йохана, чьи щеки сейчас бледнее его собственных, а в волосах кажется появилась пара белых прядей. Пустой взгляд и нетронутое дерево у ног. Клятвы нерушимы.