Он присоединился к ней, когда подали еду, и громко спросил:
– Любишь водные лыжи?
– Не знаю, не пробовала.
– Тебе понравится! Завтра попробуешь.
Она улыбнулась, подняв одну бровь, и сказала:
– Приятного аппетита, мой дорогой.
Слышали?
Вот так-то.
Все остальное время они занимались любовью или разговаривали.
– Тебя что, правда все только Ребеккой зовут?
– Правда.
– Всегда? Всю жизнь? И маленькую полным именем звали?
– Да, полным именем.
– Как торжественно. Не «Бекки»?
– Ребекка.
– И Ривочкой, скажешь, не звали?
– Отстань.
– И «Бек»?
– Нет!
– И «Рика» нет?
– Отстань.
– Ладно. Тогда я отныне буду звать тебя… БЕКС!
– Бекс?
– Да, Бекс.
– Это как Порги и Бесс?
– Ну ты ещё скажи, как Бонни и Клайд. Нет, конечно. Это как виски и секс… Чёрт, оговорился – то есть Бекс, конечно!
Она улыбнулась, покуривая и поглядывая на него через голое плечо.
– Ну не зна-а-аю… Посмотрим, может, и не приживётся.
Но имя прижилось.
Когда люди влюбляются друг в друга, они не могут наговориться. Абсолютные глупости, раздражающие или вовсе неприемлемые в исполнении любого другого персонажа, в устах счастливо обретённого нового возлюбленного представляются милыми, остроумными, едва ли не гениально проницательными. Неизвестно же, из чего на самом деле состоит сексуальная энергия, достаточная, чтобы завести роман: сколько в ней внесексуального, до-, над- и помимо-сексуального, а сколько чисто физического желания?
Однажды в особенно жаркий день, когда о еде даже думать было невозможно и они провалялись целый день сначала в постели, потом на мокром от их тел после купания деревянном пирсе, потом возились в волнах на берегу, – и лишь открыв вечернюю бутылку вина и добавив льда из пустого холодильника, опомнились, что из еды вообще ничего не осталось, а подниматься в деревню теперь бессмысленно, совсем уже поздно: и лавочки, и кухня ресторана уже закрыты. Когда Виски – впрочем, почти сразу – стал причитать, что сейчас в ночной темноте пойдёт собирать дикую ежевику на скалы, не умирать же от голода, Бекс иронично посмотрела на него и велела растопить печку:
– Небольшой компактный огонёк.
– А ты куда? – завопил он, наблюдая, как она уверенно набирает по дому какие-то для него никак между собой не связанные предметы, и выходит в темноту за дверь.
Он выскочил за ней и смотрел, как она быстро столкнула лодку в воду, запрыгнула в неё и несколькими точными движениями вырулила за пирс в открытую чашу их бухты. В стрекочущей цикадами тишине он слышал звук короткого весла по воде и впервые подумал, что ведь совсем ничего о ней не знает. Кроме того, что он её хочет. Ироничная. Из тех, кто зря сквозняк не подогревает, включается, когда надо. Ей нравятся его шутки, в том числе идиотские. Нравится секс с ним… Всё это вещи немаловажные – то есть даже, можно сказать, главные. Но всё же за эти несколько дней полной принадлежности друг другу он мог бы и узнать о ней хоть что-то, кроме того, что никто никогда не звал её иначе, нежели полным именем.
Вдруг Виски увидел, как на лодке зажёгся яркий свет. С этой секунды он завороженно наблюдал за длинным силуэтом, подсвеченным снизу, облитым светом звёзд сверху и окружённый светом, отражаемым водой, как если бы смотрел на мираж или в громадный, выше их скал и шире моря, монитор: отстранённая, неясная ему, дивная картина происходила у него перед глазами.
Что она там колдовала? Вот медленно взмахнула рукой в его сторону: как будто бы «уходи».
