Абсолют, как и Всемогущий Бог, не могут быть “добрыми”, так как это логически противоречиво. Добро и зло – это, следовательно, то, что является частью нас самих. Конечно, из того, что Абсолют не может быть “добрым” еще не следует, что он не может быть личностью, но тем не менее понятие “личность” подразумевает 1) отдельность от чего-то, что не является ею 2) динамику, т. е. изменение (если и не мысли и чувства людей, то их эквивалент другого уровня. Очевидно, это несовместимо с понятием Абсолюта. То есть Абсолют – не личность.
Любой “личный” Бог (Бог-личность) – это всегда часть нас самих, которую мы сами (ошибочно) соотносим с Абсолютом или Всемогущим Богом.
Добро – это то, что делает нас счастливее и сильнее, зло – то, что этому мешает. На любом этапе одно и то же действие может быть добром для одного и злом для другого. Простой пример – спорт и победы/поражения в нем.
Дьявол – это конструкция нашего сознания (или, скорее, сознания тех, кто его придумал или “создал”), воплощающая все, что в конечном итоге оборачивается для нас несчастьем и слабостью.
На каком-то этапе развития конструкции личного Бога и дьявола, возможно (но это не точно) могли быть полезны, но с определенного момента (уровня развития сознания) они становятся вредными и лишними.
Идея Всеобщей Цели как атрибута Абсолюта недоказуема и, по-видимому, не более продуктивна для человека, во всяком случае, чем идея о том, что у Абсолюта нет цели, а цель человеку назначает себе он сам. Идея Абсолюта как моральной основы жизни человека не доказуема и не лучше чем идея о том, что человека делает лучше мысль о собственной смертности.
Единственное, что оправдывает принятие идеи Абсолюта – то, что, очевидно, в мире существуют материя (в формах вещества и энергии) и информация, и эти две сущности не являются причиной возникновения друг друга. Познаваемость мира диктует наличие единственной первопричины, чего-то, что является причиной и информации и материи. Это нечто Спиноза называл Субстанцией, возможно именно ее Платон называл Порождающей моделью, мы будем использовать для этого понятия слово “Абсолют”.
Объективное существование нашего “Я”, которое, по-видимому, нельзя свести ни к материи ни к информации, по-видимому, также целесообразно выводить из понятия “Субстанция” или “Абсолют”.
Христианство – продукт наложения греческой философии на иудейскую религию. При этом всему тому, что в христианстве есть хорошего, по большей части оно обязано греческой философии, а всему остальному – по большей части иудаизму. Впрочем, учение о посмертном наказании в аду взято, скорее из греческой мифологии, чем греческой философии. В иудаизме изначально вообще ничего такого не было. Но соединение иудаистской мстительности и фанатизма сделало из греческого умеренно унылого аида христианский ад. Греческий Элизиум стал раем.
Объединяющем звеном греческой философии (главным образом платонизма) и иудаизма в христианство стали представления о Едином Боге. Впрочем составляющие христианство компоненты всегда делали его внутренне логически противоречивым учением, позволяя трактовать его в ходе истории и так и сяк.
Сократовское “творить добро в ответ на зло”, сократовская добровольная жертвенная смерть за правду – все это перенесено на образ Иисуса. Не лишним будет заметить также, что Сократ, будучи реальным человеком, – до нас дошел по большей части как продукт литературной мифологизации Платона, так же как и, по-видимому реально существовавший Иисус, для нас – во многом продукт литературного творчества апостолов.
