Вечный эскорт - страница 36

Викторин и ее спутницы устроились на свободные места, носильщик помог разместить их вещи и покинул вагон. Путь предстоял долгий, поезд доберется до Парижа только к утру. Зажатая с двух сторон своими тетушками довольно крепкого телосложения, Викторин чувствовала, как по ее шее, в ложбинку между плотно упакованных и вполне сформировавшихся грудей, а дальше – вниз к животу стекали струйки пота. Со временем в вагоне стало прохладней. Викторин немного успокоилась, первое волнение улеглось и через час после начала поездки постепенно переросло в скуку.

Она принялась разглядывать других пассажиров. Молодая мать с красными руками прачки качала туго спеленутого младенца. Мальчик-горбун уткнулся лицом в книжку. Плохо одетый старик со слезящимися глазами, красными веками и язвами пурпурного цвета вокруг рта дремал, и из его полуоткрытого рта тянулась на штаны тонкая струйка слюны.

Напротив них сидела прилично одетая женщина с девушкой примерно возраста Викторин. «Почему, интересно, эта девчонка так пристально смотрит на меня?» Викторин мысленно отметила ее свежевыглаженный накрахмаленный воротничок и непроизвольно расправила складки на своей хлопчатобумажной юбке, опустила пониже рукава поношенной блузки, чтобы скрыть синяки на руках. Тетя Эвелина была скора на расправу.

Тетки говорили о Викторин, обсуждали ее будущее, говорили так, будто ее здесь нет или, возможно, она уже стала стопроцентной парижанкой, абсолютно не понимающей их эльзасского диалекта.

– Эх, был бы жив брат, хорошим он был гравером, да и зарабатывал неплохо. Не было бы проблем с этой, да и нам в Страсбург деньги бы присылал. Жан-Луи всегда помогал сестрам. Но вишь, как получилось – после смерти Луизы-Терезы, он и сам долго не протянул. Говорят, любил ее очень, – задумчиво сказала тетя Эвелина.

– А брат Луизы-Терезы – скульптор, тоже небедным слыл человеком. Вполне мог бы взять на себя заботы о девчонке. Твой дядя, между прочим, – добавила тетя Грета, обратившись неожиданно к Викторин.

– И не говори, сестричка. Никого нет, все как сговорились. Раз – и ушли в одночасье, прости Господи мои прегрешения. Девчонку на нас с тобой повесили, будто без нее мало забот.

– Все уже позади. Доедем до Парижа, вот и избавимся от нахлебницы. Да еще и денег получим от будущего ее хозяина. А то что, зря мы, что ли, больше десяти лет тащили на себе такую обузу?

– Пусть теперь это будет его головной болью, – хихикнула тетя Эвелина.

– Где я буду жить в Париже, тетушка? – спросила Викторин.

Тетки, как всегда, будто не услышали ее вопроса и непринужденно продолжали свою болтовню.

– С кем я буду жить, вы можете мне сказать?

Вместо ответа тетя Эвелина больно ущипнула ее за руку, Викторин заплакала.

– Хватит задавать глупые вопросы. Отправишься туда, куда скажут.

– Мне просто хотелось знать, смогу ли я учиться…

Она еще не знала, что тетки уже договорились продать ее месье Кею и Викторин останется у него присматривать за его детьми. Она не знала, что месье Кей пообещает продолжить ее образование и научит ее многому: прежде всего тем вещам, которые не должна знать девочка в ее возрасте. Это будет началом пресловутой школы жизни. Из дома Кея она вынесет твердое правило: никому нельзя доверять. У нее будут еще и другие «настоящие парижские учителя», и на память о себе один из них оставит грубый неровный шрам на левой щеке Викторин. Она не представляла, что ждет ее, но отчетливо понимала: сейчас она просто болтается на сиденье между двумя тетками наподобие ненужного тяжелого кофра без ручек. Кончики пальцев нащупали то место на лице, где в недалеком будущем появится неровный шрам, рассеянно погладили его – есть, видимо, какие-то органы чувств, которые позволяют временами предвидеть собственную судьбу.