Веда Гор: Путь к Богам - страница 24

Я сажусь прямо на тропинке на колени, и начинаю аккуратно и бережно сплетать из стеблей васильков венок – выходит не сразу, непривычное мне занятие – стебли так и норовят выскользнуть из пальцев и расплестись… Полюбовавшись красивым, сине-фиолетовым венком, источающим приятный аромат, я пошёл по тропинке дальше – она пересекала луг и спускалась куда-то вниз…

В воздухе повеяло свежестью, и, как ни странно, ароматом жасмина: «Откуда в лесу мог взяться садовый куст?» – подумал я…, но все отчетливее и отчётливее тонкий аромат жасмина смешивался с запахом васильков и окутывал меня своим успокаивающим покрывалом.

Я так отвлекся на цветы, венок и окружающие меня ароматы, что давно забыл, что когда-то в лесу когти тоски сжимали мое сердце – это стало казаться таким далеким, давно пройденным и ушедшим в прошлое…

По тропинке я спустился с луга к берегу реки, величаво несущей свои воды мимо… Старые дуплистые ивы окаймляли вход в воду, заросли орешника-лещины пытались тоже отвоевать себе место под солнцем и были так густы, что казались единым разросшимся деревом, состоящим из множества стволов и веток…

Я нагнулся к воде, и уже хотел положит свой венок на воду, как вдруг кто-то тронул меня за плечо… Обернувшись, я увидел маленькую девочку – лет 5-6 на вид, тоненькую как былинка, с бело-соломенными, выгоревшими на солнце волосами, в коротком летнем платье, босую…

– Ты сплел венок для меня? – услышал я серьезный девчачий голосок.

– Да я просто его сплел… Надо было отвлечься от тревожных дум и страхов…, а тут васильки… Чего бы не сплести-то? Тем более, такой красивый получился – ответил я.

– Впрочем, держи! – сказал я, – и надел венок из васильков девчушке на волосы…

Кажется, что-то сильно толкнуло меня в грудь, взрыв васильково-жасминового аромата даже отбросил меня на несколько шагов назад… проморгавшись, я осмотрелся… никого рядом не было…

«Есть два вида смертной тоски» – послышался женский, немного переливчатый и похожий на птичий щебет, голос. Подняв глаза на стоящую на берегу Иву, я увидел сидящую странную птиц… или не птицу – неведомое сказочное существо: тело птицы, на котором красуется пропорциональный человеческий торс с изящной головой и руками… А на голове у сказочной птицы – мой собственный венок, который я сплел на лугу из васильков…

– Кто ты и как звать тебя? – несмело спросил я.

– Я – Алконост, вестник Богов. Я прихожу по воле Хорса и Крышеня к тем, кто алчет мудрости и знаний, но чью мудрость затмевает гаснущее сердце, стиснутое когтями смертной тоски или плачущее кровавыми слезами от невосполнимой утраты», – тем же переливчатым женским голосом произнес Вестник.

«Итак, есть два вида смертной тоски – когда потерял кого-то любимого и дорогого, и понимаешь, что в этом круге не встретитесь вы уже больше в яви. И второй – когда боишься еще не наступившего будущего.

В первом случае, вы люди тоскуете о себе – что вы больше не сможете прижаться к любимому и дорогому, не увидите его или ее улыбки, не услышите веселого смеха и не можете больше идти по Пути вместе. Вы не тоскуете об ушедшем, вы тоскуете о себе. Именно о себе – что не смогли, не сделали, не приняли решение, не сказали, не ободрили, не помогли в трудную минуту… и это мучит ваше Сердце. Выход тут только один: во-первых, понять и принять вашу уже совершенную жизнь и поступки. Исправить в прошлом вы ничего не сможете. Во-вторых, понять – что, если вы не способны увидеть вашего близкого и дорогого, это не значит, что вы остались одинокими и не сможете увидеть его или ее никогда больше. Слезы помогут выплакать ваше горе, омоют ваше Сердце, но без осознания того, что ничего не исправить и не вернуть, и того, что ваш любимый и дорогой все равно рядом с вами, не победить когти смертной тоски. И не возжечь ваше Сердце вновь.