Я собрался на случай непредвиденного удара. Про Федора тетя ничего не говорила, берендеи могли и солгать.
– Мы должны выдвигаться. Пункты вам известны, – Иваныч быстро глянул по сторонам, ребята согласно кивнули. – Ты, Саша, едешь с нами, ничего не спрашиваешь, больше слушаешь и смотришь. Все понял?
– А куда, зачем и почему?
– Значит – не понял, повторю ещё раз: не спрашиваешь, слушаешь и смотришь! Они близко! Собираемся! – резко скомандовал Иваныч.
– Я не забуду о твоих словах, Федор! – произнес я, чтобы не потерять лицо и как-то среагировать на новость об укусе.
Федор кротко кивнул, обычно улыбающийся рот не дернулся ни на миллиметр – сама серьезность.
– И я не забуду о своих словах. Даже отчасти рад, что укусил её, все же один не останусь, – пару раз дернулись желваки на худощавом лице. – Помогите сдвинуть стол.
По полу прогрохотали ножки, большим листом откинулась вязаная дорожка, обнажился знакомый зев подполья. В непроглядную темноту солдатиком порхнул самый худенький из собравшихся, то есть Федор. Стеклянный звон, легкое чертыхание, и на пол вылетели три набитых под завязку рюкзака. Походные сумки цвета хаки походили на трех отожравшихся жаб. Следом за ними легко выскочил Федор, отряхнул ладони от пыли.
– А ты чего стоишь? Выводи тарахтелку! – Иваныч бросил Вячеславу приказание, словно упавший камень громыхнул по железной крыше.
Вячеслав опрометью кинулся вон из комнаты, в сенях послышались удары, писк и дребезжание проволочных сеток. Иваныч сдвинул занавеску. Показались подрагивающие клетушки и застывший возле них Вячеслав, который неуверенно оглянулся на нас и кивнул на кроликов. Обезумевшие создания метались по шуршащей соломе, кидались тельцами на проволочные воротца. Пушистые игрушки превратились в агрессивных тварей, кровь капельками выступала на испуганных мордочках, в бусинках глаз метался огонь ужаса.
– Чего это они? – Вячеслав почесал коротко стриженую голову.
– Не стой на месте, а то повторим их участь! Выводи живо! Федор, документы, деньги! Александр, помоги Вячеславу! – скомандовал Иваныч, даже кролики притихли на миг от зычного голоса.
Я поспешил вслед за Вячеславом на улицу, кролики продолжили паниковать, один серый пушистик вырвался из клетки и прошмыгнул под ногами. Промчался меховой стрелой до калитки и, помогая изо всех сил лапами, просочился под тяжелыми досками. Вячеслав покосился ему в след и потянул за щеколду на двери.
– И часто у них такое? – я прошел следом в деревянную тень.
– Первый раз подобную истерику вижу, даже при «вертушках» такого психа не случалось. Что-то странное идет за тобой, – Вячеслав прошел сарай насквозь и сдвинул брус с массивных ворот.
Знакомый сарай. Полгода назад здесь урчала разбитая вдребезги «девятка». Толстенный столб, втрое мощнее против сломанного, подпирал обновленный настил крыши. Вячеслав хмыкнул, глядя на мое лицо.
– Чего косишься? Такое бревно и танк выдержит, помоги прицепить люльку! – Вячеслав кивнул на второе отделение сарая.
В центре возвышался достопамятный «медведь», не утративший своей мощи и боевого задора. Пылинки, золотясь в бьющих из щелей шпагах солнца, легонько облетали его в вечном броуновском движении.
Из-под дерюги вылезла остроносая коляска на двух человек, похожая на каноэ с двумя колесами по правому борту. Два места, где взрослые люди усядутся только в позе эмбриона, когда колени затыкают уши. Я впервые видел такую коляску, раньше катался в одноместной люльке, и то на мешках с картошкой.
