Вновь послышался скрежет, а вслед за ним жалобный скулёж. И тут меня осенило:
– А, не беспокойся, – уверенным жестом отодвинула метлу в сторону, и призналась: – Это мой вчерашний знакомый, пришёл на обработку.
Отворив дверь, и вправду увидела чёрного волка. При солнечном свете он смотрелся уже не таким пугающим и внушительным. Это в темноте мне показалось, что он страшный и невероятно огромный, на деле же зверь был чуть больше овчарки. И шерсть была вовсе не чёрной, а скорее грязно-серой. Как говорится, у страха глаза велики.
– Привет, – дружелюбно улыбнулась и посторонилась. – Проходи, гостем будешь.
За моей спиной что-то упало, а обернувшись, увидела, что бедняга-метла грохнулась в обморок. Надо же, чувствительная какая. Я вот ничуть не боялась происходящего, почему-то внутри меня жила уверенность, что зверь не причинит мне вреда. Если уж не загрыз сразу, то и сейчас сдержится.
Зверь скосил на меня взгляд, в котором читалось, что он явно сомневается в моих умственных способностях, но в дом вошёл. При этом настороженно принюхивался.
– Да не бойся-а-а, – пытаясь подавить зевок, направилась на кухню. – Сейчас я отвар сделаю и обработаю твою рану.
Волк покачал головой и на всякий случай далеко от двери отходить не стал. Я усмехнулась, но заставлять не стала. Пусть сидит там, мне не жалко.
Пройдя на кухню, озадаченно посмотрела на чайник. Он был холодным, а какое-нибудь подобие плиты я тут не наблюдала. Интересно, как метла мне чай готовила? Есть же какой-то способ вскипятить воду, просто я о нём не знаю? Пришлось возвращаться обратно в горницу и звать беднягу:
– Хватит уже обморок изображать, пошли, он тебя не съест, – в ответ волк оскалился и, приподнявшаяся было метла, вновь упала. Зверю достался от меня недовольный взгляд. – Ну и зачем ты её пугаешь? – взялась отчитывать волка. – Без неё я отвар не сделаю, а ты так и продолжишь мучиться от боли.
Острые уши сникли, и даже в глазах появилось раскаяние.
– То-то же, – одобрительно усмехнулась. Подошла к метле, взяла её в руки и отнесла на кухню, чтоб не нервировать бедняжку страшным зверем. – Помоги воду вскипятить, а? – когда трусиха очухалась, с улыбкой попросила её.
Дальше дело пошло на лад. Я, всё так же зевая, заварила тысячелистник в одной чашке, в другой сделала отвар полыни. И когда уже вышла в комнату с чистыми тряпками и отварами, чтобы приняться за работу, из-за печки выполз недовольный Мяус. Он с трудом продрал один глаз и проворчал:
– Что вы тут гремите с утра пораньше… – на этом его голос оборвался, потому что он увидел волка. Глаза его открылись сами собой. – Ты, ведьма, совсем того?
– Что не так? – уточнила вполне невинно.
– Зачем его домой завела?! – переходя едва ли ни на визг, возмутился кошак.
– Раны обработать, – буркнула уже без былой уверенности. Чего это они? То метла в беспамятстве на полу валяется, то белобрысый кричит.
– Раны обработать и на улице можно, а всех подряд в дом заводить нельзя, – провыл мохнатый.
– Да почему?! – не выдержала, и тоже повысила голос.
– А потому! Теперь его чары признали, и он может без спроса заходить сюда!
Эм…
– Так, а почему ты мне заранее этого не сказал? – уточнила уже тише.
– Потому что не думал, что ты в этой глуши знакомства так быстро заведёшь, – язвительно бросил мне в ответ, и, развернувшись, вновь направился к кровати.
– Бу-бу-бу, – пробубнила и скривилась. Вот чего кричать? Как будто я знаю обо всех их негласных правилах.
