Нос горбинкой, каштановые волосы коротко пострижены и завиваются мелкими колечками, глаза чуть навыкате, взгляд пронзительный. Она сидела напротив меня, скрестив длинные ноги, и я как-то сразу почувствовала в ней родственную душу.
— У тебя уровень выше седьмого? — криво усмехнулась я.
— Девятый, — не стала отрицать или скрытничать она.
Мы понимающе посмотрели друг на друга. Я вздохнула и встала ногами на ложе, чтобы привлечь внимание. Заговорила на языке, который знала если не в совершенстве, то почти как родной.
— Девочки, все здесь знают английский? Если так, предлагаю общаться на нем. Сейчас мы с вами оказались в непростой ситуации, если поделимся сведеньями о себе и о похищении, то это как-то может нам помочь. Всех здесь похитили?
Закивали пятеро, а трое, в том числе и Лейла замотали головой.
— Меня отдали замуж за уважаемого хрогана, — наивно хлопая глазами отозвалась она.
— И как ты только согласилась? — возмутилась молчавшая до этого огненно-рыжая красотка с крайнего левого ложа напротив. — Они же воняют так, что кишки можно выплюнуть. Как с таким в постель ложиться?
— Я ничего не решала сама, — покладисто прежним мягким тоном отозвалась Лейла и покраснела, опустив длиннющие ресницы.
— Как тебя зовут? — обратилась я к рыжей.
Прежде чем ответить, она испытующе посмотрела на меня.
— Руби.
— Это не твое имя, — мне даже не нужно было применять способности, чтобы это выяснить.
— Ну и что. Кто ты такая, чтобы задавать вопросы? Кто назначил тебя главной?
Я усмехнулась, и нарочито спокойно сказала:
— Никто. Просто саите, которую похитили, как и многих других из Ковена. Не хочешь, не отвечай.
Девчонка, которая до этого лежала на самом крайнем ложементе в позе эмбриона ко всем спиной, резко вскочила и подняла заплаканное лицо. Бледная как моль! Белые брови, ресницы. Белые же точно седые волосы, а на вид…
— Эрика! Меня зовут Эрика! — заговорила она, и ее голос больше напоминал пронзительный шепот.
— Боже… Тебе сколько лет, Эрика? — вырвалось у меня против воли.
— С-семнадцать. Только что исполнилось…
Я сглотнула, невольно сопоставив огромных хроганов и эту субтильную кнопку.
— Родители, наверное, с ума сходят…
— У меня нет родителей. Я жила в приюте в Осло, оттуда нас продавали как невест разным… людям. Меня никто не хотел брат, вот и продали этим… — она сорвалась на всхлипы, и спрятала руки в ладонях, острые плечики задергались в бесшумных рыданиях.
Я вдруг осознала, что они и плачет-то совершенно бесшумно, словно человек, привыкший не привлекать внимание. Привычно прикрыла глаза, борясь с накатывающим негодованием. Такое острое, оно запросто могло разрушить что-нибудь. А в моем случае степень разрушений стала бы критической, но…
Негодование было, а вот последствий — нет. Совсем. Я и забыла про ошейник. Эх, такую бы штуку да в самом начале, когда только учишься справляться со последствиями дара. И чтобы снимать и надевать его самостоятельно. Я коснулась устройства рукой. Интересно, можно ли его повредить незаметно? Так чтобы никто не понял, но в критический момент использовать свою магию против ничего не подозревающих врагов. Разрушение это не только грохот и пыль столбом. Это еще и тонкое оружие в умелых руках. Оторвавшаяся невзначай пуговица, заклинивший механизм, проскочившая искра… Да мало ли что может оказаться полезным?
Илса словно мои мысли прочитала.
— Бесполезно. Я уже пробовала. Все пробовали, эту штуку не снять.
