Стоит быть полегче. «Сексуальным» – громко сказано. Я не могу позволить себе впасть в подростковую влюбленность. Это слишком стыдное воспоминание.
Когда мне было пятнадцать, до сих пор не знаю почему, я сильно влюбилась в Гермеса. Это продлилось одно лето. Я неловко краснела, когда он появлялся на Поляне, заикалась, как идиотка, и убегала от него, чтобы не опозориться. Надеялась, что он придет, следила за дверью, ждала, чтобы увидеть его. И винила себя за это. С одной стороны, я находила его очень красивым, милым и загадочным, с другой – слышала, как Цирцея Великая и Медея Юная предостерегали меня.
«У Гермеса предательство в крови».
«Гермес – олицетворение двуличия, он покровительствует ворам».
«Гермес никогда не говорит правду».
А однажды я застала его болтающим с древесной нимфой на Поляне, и это положило конец увлечению. Я продолжила подростковую жизнь, больше не фантазируя о нем. Мне открыли глаза на бога-посланника.
– Ты бы предпочел, чтобы я боготворила тебя, как океанида? – отвечаю, скрестив руки и покачиваясь.
– Ты знаешь, что у нас будут официальные переговоры, когда станешь проводницей. Как думаешь, поможешь общине, разговаривая со мной таким тоном?
А он умеет напоминать о будущих обязанностях.
Я сглатываю.
– Я еще не проводница.
Мы молча смотрим друг на друга. Мне кажется, я побеждаю в этом поединке. Что еще он может сказать? Что будет контролировать меня? Он окажется настоящим безумцем, если сделает подобное.
Гермес улыбается, что одновременно и расстраивает, и веселит. Он украдкой смотрит серыми глазами на мои губы, прежде чем взглянуть мне в глаза. Быстрое движение, которое замечаю и которое окатывает неожиданной волной тепла.
– Мхм. От меня эта информация не ускользнула, – признает он, косо поглядывая на меня.
Его низкий, обжигающий голос совсем не помогает. Он также является богом торговли. Его харизма не имеет себе равных в том, чтобы обманывать, тембр его голоса – работа ювелира. Мне лучше быть осторожной, алкоголь всегда меня растормаживает. Сейчас не время совершать опрометчивые поступки или, что еще хуже, предаваться юношескому влечению, которое время от времени дает о себе знать.
А впрочем, выиграла ли я? Он уступает очко, но по-прежнему сосредоточен на мне. Я не осознавала его близости. В неожиданно наступившей напряженной тишине он сокращает расстояние между нами в шаг. Расцепляю руки, чувствуя в горле ком. Я слишком пьяна, чтобы дать пощечину. Просто хочу плыть по течению, даже если совсем ничего в этом не понимаю. Почему он это делает? Что происходит у него в голове? Запах перечного бергамота проникает в ноздри, и его божественная аура касается моей кожи.
Вся эта ерунда с праздником Эроса, проходящим по соседству, кого угодно доведет до бешенства… И меня в том числе. Не позволяю себе дотронуться до него, хотя мне хочется расстегнуть облегающий пиджак и ощутить пульс на его шее… Лучшее, что я могу сделать, – это не двигаться. Таким образом я не препятствую и позволяю проявить инициативу. Меня ни в чем нельзя будет упрекнуть!
Ладно, я не против выпрямиться, чтобы приблизить губы, но не хочу бросаться ему на шею. Клянусь Гекатой, меня лихорадит от окружающей тропической температуры! А серебристые радужки, которыми он осмеливается взглянуть на меня, гипнотизируют. Он немного наклонился или изначально так стоял? Эта медлительность меня погубит!
