– Я… Я никого не убивала…
Голос ведьмы звучал всё слабее. А саму её била дрожь. Не хватало еще, чтобы она разболелась, а еще хуже – окочурилась. Для такой это будет слишком лёгкая смерть, без искупления.
Дарнир вернулся к кровати и стянул своё одеяло.
– Закутайся, чтобы согреться, – кинул он одеяло ведьме. – Спать осталось пару часов, а потом снова двинемся в путь…
Смотреть на ведьму больше не осталось сил. Слишком уж она жалкая. И спать ему теперь придется, не укрываясь.
* * *
Тело бил крупный озноб. Болела каждая мышца. А голова была словно в огне. Нария осознавала, что заболела. Скорее всего, простудилась. И даже не холодная ванна была тому виной. Скорее всего, случилось это раньше, во время скитания по лесу.
Мысли путались все сильнее. Что там говорил инквизитор? Что она кого-то убила? Сотню людей, детей?.. Но это же бред какой-то! Или ей всё это только послышалось, и это она сейчас бредит?
Но одеяло, что приятно придавило её своей массой, ей точно не привиделось, не навеялось бредом. Из последних сил Нария закуталась в него с головой, откидываясь на пол и закрывая глаза.
Согревалась она медленно, и озноб никак не уходил. Раньше она никогда не болела. Если чувствовала приближение хвори, то сразу же излечивалась магией, каждый раз радуясь, что есть такая возможность. А сейчас именно этого она и не могла сделать.
Что-то ей снилось, а что она не помнила. Наравне с болью, было что-то еще, что испытывало её тело. Отголоски чего-то… приятного, да! Странное сочетание, но именно это чувствовала Нария. И где-то внизу живота не болело, а ныло – сладко и тягуче.
Проснулась она вся мокрая на мгновение раньше, чем её разбудил инквизитор. Должно быть, за пару часов сна в тепле жар у нее спал. И особенно порадовало, что при пробуждении она не испытала новой боли.
– Мам, Крей…
– Замолчи, Лиана! Сейчас же замолчи! – закричала Анита, и лицо её пошло красными пятнами. А она лишь хотела сказать, что брат обязательно вернется. Правда, сама в это верила с трудом.
Лия оглянулась, опасаясь, что крики матери разбудят раненного незнакомца. Но тот продолжал безмятежно спать, разметавшись по жесткому ложу.
– Больше ни слова о нем! Ты поняла? – в голосе Аниты появилась угроза, и она медленно приблизилась к дочери, глядя не нее снизу-вверх. Но Лиане мать вдруг показалась великаном. – Сына у меня больше нет! – Анита бросила тряпку и вышла из хижины, громко хлопнув дверью.
Снова у Лианы мелькнула мысль, что про найденного в лесу мужчину мама словно забыла. А поведение матери… Да Лиана никогда её такой не видела, ни разу в жизни. И страшно было, и одновременно хотелось смеяться. Как это – у неё больше нет сына?
– Не волнуйся, дочка, она успокоиться, – тихо проговорил Герт. Он как раз закончил разделывать тушку зайца. – Нужно время… Твоя мать слишком любит Крея, чтобы вычеркнуть его из жизни. А вот он… – Герт вздохнул, и Лии даже показалось, что отец смахнул скупую мужскую слезу.
А ведь и он любит сына. Не просто любит, а гордится им. И пусть Лиане было совсем мало лет, когда Герт родился, но она помнит, как радовался этому событию отец.
– Пап, Герт просто слишком сильно любит Нарию, – попыталась Лиана хоть как-то оправдать поступок брата, хоть и сама его не понимала.
– Мы все её любим, но иначе было нельзя. Ладно, пойду я собирать дрова, а ты побудь здесь, не бросать же его одного, – кивнул Герт на спящего мужчину.
