Ведьма из Бэйля - страница 29

Разомлевший от горячего пара и умелых рук служанки, Ной вышел к столу, где его уже ожидали. Сытный ужин был накрыт на две персоны, а по правую руку от стула хозяина восседал седой мужчина в серой мантии. Душевно обнявшись с гостем, хозяин без лишних слов приступил к трапезе. Когда же первый голод был утолен, а мысли потекли медленно и неспешно, Ной откупорил бутылку сладкого вина и разлил его по чашам.

– Приятно вновь оказаться в родных стенах, сын мой? – мужчина в мантии добродушно улыбнулся, глядя как его подопечный млеет от еды и вина, удобного любимого кресла и тепла яркого камина, в котором гудели сухие дрова.– Особенно это осознаешь пожив недельку под открытым небом, под ветром и дождем.

– Ты как всегда прав, Виктор. Не тебе ли, как моему духовному наставнику, не знать, как я ценю уют и спокойствие. Увы, жизнь не ослабляет вожжи, а лишь усиливает напор. Как дела в совете? Какие новости? – и Ной внимательно посмотрел на жизнерадостного старика. Он до сих пор не понимал, как служба в церкви сочетается в нем со столь веселым нравом и эпикурейским взглядом на жизнь. Виктор умел лечить душу словом, да и к тому же, был отличным собутыльником, начитанным и имевшим на все на свете свой собственный вид.

– Совет принял решение не держать тебя более в казематах. Однако, тебе следует знать, что за твоим домом наблюдают стражи, у которых есть четкий приказ – если ты попробуешь покинуть эти стены без разрешения совета, или меня, как твоего духовника, под мою ответственность конечно, они буду вынуждены тебя остановить. Любой ценой. Твое проклятие всерьез всполошило старых филинов из совета, а потому тебя решили пока что убрать с шахматной доски. С тобой ищет встречи Люций, это твое подобие друга из Ордена Книжников. А еще – твой сын только что прибыл и просит отобедать с тобой. Мне не терпится скорее услышать твою исповедь, но ради такой встречи я готов подождать.

– Так хочется исповедовать меня, что в рукаве ты держишь узкий кинжал, а когда я наклоняюсь к тебе в разговоре, стараешься не смотреть мне в глаза? – Ной сурово глянул из-под нахмуренных бровей на старца, но тот ответил жестким и прямым взглядом человека, которому нечего скрывать.

– Это приказ книжников. Одержимость… – тут духовник осекся.– Твое проклятие может проявляться по-разному. Не ты ли терял над собой контроль на подъездах к Кавиру? Всем твоим домашним, а так же мне, было дано четкое указание – наблюдать. И принимать меры, если ты станешь… неуправляем. Да и кого мы обманываем – даже с кинжалом я не смогу и икнуть в твою сторону, учитывая то, с кем я сижу за столом. Этими ли словами я не снимаю напряжение, возникшее ненароком?

Ной кивнул, давая понять, что вопрос исчерпан. Но про себя отметил, как тяжелый камень свалился с души священника, вынужденного подстраиваться под такие непростые обстоятельства. Его плечи наконец расслабленно опустились и беседа стала более непринужденной.

Спустя полчаса неспешных разговоров дверь в прихожую отворилась, и в зал вошел молодой юноша, на вид лет тринадцати. Совсем еще ребенок лицом, он имел жилистые руки и широкие плечи, словно очень торопился стать взрослым и изнурял себя тренировками. Лицо его было серым от заживающих синяков, а правая рука висела плетью, поддерживаемая повязкой. Он молча подошел к столу, и поочередно поцеловал руки сидящим за столом мужчинам. Ною – в легком поклоне, священнику- приклонив колено. Марта быстро накрыла на стол для вновь прибывшего и удалилась, звеня пустыми тарелками на подносе. Ной внимательно всматривался в лицо сына, и испытывал внутреннее торжество. Мальчик рос настоящим воином, не только выжив в своем первом серьезном бою, но и умудрившись ранить куда более опытного и опасного противника. Все раны и ссадины наскоро, но очень тщательно были перевязаны матерью, и, удаляясь на кухню, она еще раз любовно глянула на своего сына, пожирая вернувшегося домой отпрыска жадным взглядом.