Чертовщина какая-то, помотала она головой от невозможности найти истину. Стоп! А кошка, напавшая на маму? Она-то как выскочила из дома при запертых-то дверях?
Если кто-то скажет, что её не было, что это игра больного воображения, так вот свидетель – мама, вся в пластырях и зелёнке. А, я? Я же тоже видела кошку, и папа… – он же полосовал её ремнём…
От невозможности разобраться в происшествии у Веры разболелась голова и она, так и не задав вопроса, вернулась в свою комнату. Сон не приходил к ней, и она до утра не сомкнула глаз.
* * *
На следующий день по дороге в школу Вера рассказала Лизе о ночном происшествии. Слушая, Лизка охала и ахала, а потом высказала предположение – это к вам ведьма приходила, приняв образ кошки, а потом, бабы Клавы.
– Вот удивила! Можно подумать, я и сама об этом не догадалась, – съёрничала Вера.
– Баба Клава не ведьма, клянусь! – возмутилась подруга. Она очень добрая и ласковая, уж я то хорошо знаю.
– Тогда, кто приходил? – задала Верка вопрос.
– Нее знааюю, – ответила, пожимая плечами, подруга, – надо подумать. – Давай после уроков вместе подумаем, кто это может быть.
– Ладно, – согласилась Вера, – давай после уроков.
Но Лизкино предложение не успокоило Веру. Она так и просидела на всех уроках, ничего не слыша, и ничего не соображая. Всё о ночном происшествии с мамой думала.
Математичка, их классная руководительница, даже сделала ей пару раз замечание: «Качура, Вера, ты в каких широтах витаешь? У нас, если ты могла заметить, геометрия, наука точная!»
Вера, конечно, извинилась, но врубиться в теорему так и не смогла. Голова ведьмами была занята: они прыгали, катались на метлах и в бочках, скалили зубы. Образы менялись, но главное действующее лицо всё же было – баба Клава. А один раз даже Лизкина мать привиделась.
Ну, это, уж ни в какие ворота, не лезет! – одёрнула Вера своё разыгравшееся воображение. Так можно чёрт знает кого в ведьмы записать, даже… Лизку. А как же, она же внучка бабы Клавы. И если хорошенько подумать, прикинуть, то всё сходится: баба Клава турчанка? Турчанка! Да ещё турчанка, неизвестно откуда появившаяся в наших краях. Дальше – Лизкин отец тоже турок? Турок. А мать Лизкина? Нет, тут я переборщила, одёрнула Верка себя и постаралась сосредоточиться на физике. Слава Богу, это был последний урок на сегодня.
Дома она ещё раз попыталась найти кошечку, все углы обшарила, даже на чердак слазила, и не нашла. Наверное, всё-таки убежала при ночном переполохе, а может, спряталась куда, и лишь потом убежала, решила Вера, и прекратила поиски. И ещё она подумала, если кошечка не убежала к себе домой, а спряталась в каком-нибудь укромном уголке, то, когда проголодается, придёт.
В доме никто не заводил разговор о ночном происшествии, даже мама ходила молчаливо, и лишь пластыри и зелёнка на её теле напоминали о ночном происшествии.
Вера не приставала к ней с расспросами и уточнениями, но в голове у неё начал зреть план, как вывести бабу Клаву на чистую воду, заставить её признаться, что она ведьма.
План, пришедший Вере в голову, был прост. Нужно было только дождаться полнолуния, затем, в полночь, пробраться во двор к соседям и заглянуть в окно. Вот тут-то она и увидит всё, а потом…
Вера не успела решить, как поступит потом, потому что её неожиданно сморил сон, и она, как сидела за своим столом с книгой в руках, так и уснула. Наверное, крепким был сон, потому что ничего ей в эту ночь не приснилось, даже ведьмы отдыхали, наверное. Она, правда, напрягая память попыталась что-нибудь вспомнить, но ничего так и не получилось.
