Читать онлайн Андрей Ненароков - Ведьма Маруха 3. Любовь

Моросил мелкий утренний сентябрьский дождик. Кроссовер, которым управляла Полина, быстро летел по автотрассе. Вот и показался отворот на родовую деревню Пайбуха. Машина, притормозив, свернула на гравийную дорогу и запрыгала на ухабах. Встречных и попутных машин не было, мягкая подвеска гасила тряску. Колбина, глядя на пожелтевший лес, размышляла о превратностях людских судеб. На переднем сиденье, свернувшись клубком, спал черный котенок Тузик. Впереди на пустой дороге показался «уазик-буханка». Моргнув фарами, Полина остановила кроссовер и опустила стекло. Из «уазика» выбежал дед Васька и подбежал к ней.

– Полина Дмитриевна пожаловали, – подобострастно расплылся в улыбке Кондратьевич. – Я вот машинку купил по вашему велению. Везу старушек в район в поликлинику.

– Вези, Василий, не отвлекайся, а то на прием опоздаешь.

– Не опоздаю, они все записаны к разным специалистам по времени, должен успеть.

– Вечером я к тебе зайду, вот тогда и отчитаешься о проделанной работе, – строго сказала хранительница и поехала дальше.

В родовом доме Полина, не смотря на видимое запустение, почувствовала себя комфортно и уютно. Она вернулась туда, где ей всегда хорошо. Здесь, дома, хранительнице не нужна была постоянная внешняя подпитка – отъем энергии у других людей. Здесь само место дарило ей нужные силы. Котенок пошел обнюхивать углы. Затопив печку, чтобы ушла сырость, Колбина улеглась на бабушкину кровать и сразу заснула.

– Жестко ты с ними поступила, ой как жестко, – услышала она голос бабули, пришедшей в ее сон.

– Они этого заслужили.

– Не ожесточись сердцем, внучка.

– А как можно оставаться с такими людьми добренькой?

– Говорила я тебе, поживи годик в Пайбухе, наберись сил, всего бы этого не случилось.

– Это время прошлое, бабуля, ушедшего не вернуть.

– Понятное дело, что не вернуть. Но наперед прислушивайся, Поля, ко мне. Я из Пайбухи после войны выезжала редко, знала, что без близости Марухи начну терять силы.

– А как ты могла служить на госпитальном поезде без притока силы со стороны? Ты бы через несколько недель превратилась бы в простую медсестру и ничего бы не смогла диагностировать.

– Есть на мне грех, внучка, очень много грехов. Я, когда была на этом поезде во время войны, организмы людей очень хорошо чувствовала, кто жилец, а кто нет тем более.

– Ты помогала безнадежным уйти из жизни? – спросила, а может, ответила на свой вопрос Полина.

– Да, внучка, помогала, но все их последние силы тратила на тех, кого можно было спасти.

– Мне повезло, у нас был главный врач – хороший, добрый человек. Мужик сильно пьющий, ничего не понимающий в медицине, но дорожащий своим местом. Он уже побывал в местах лишения свободы и обратно туда не хотел. По выживанию раненых наш поезд в начале оказался самым худшим, главврачу вынесли неполное служебное соответствие. Дальше у него был в лучшем случае снова лагерь, в худшем – расстрел. Тогда мы эвакуировали в тыл раненого генерала, делать операцию не решались – в его теле было несколько осколков. Я знала, где эти осколки находятся и ночью пришла к главврачу и сказала, что, если срочно не оперировать, то к утру генерал скончается.

– Бабуля, ты хочешь сказать, что он тебя на тот момент девчонку послушался?

– Конечно, нет, но я уходя сказала, что есть места пострашнее Воркуты. Он был пьян, выбежал вслед за мной, вернул и приказал рассказать, где находятся осколки в теле генерала. Смертельный осколок находился в печени, и его нужно было срочно извлечь. Главврач, не надеясь на свою память, все записал в блокнот, он туда вносил все, что нужно было по службе. Он вызвал самого лучшего нашего хирурга и в приказном порядке объяснил, где и как необходимо оперировать. После операции хирург был в восхищении от диагностики главврача, хотя до этого считал его лишним врачом на нашем поезде. После этого я стала лучшим другом нашего главного врача. Он советовался со мной по всем диагнозам. Дела нашего госпитального поезда пошли на поправку, мы выбились в передовики по количеству спасенных раненых. Наш главный врач закончил войну полковником с тремя орденами – постарался спасенный генерал, который после войны очень возвысился. Меня главврач тоже не забыл и представил к медали «За боевые заслуги».

– Ты с ним жила?

– Я с ним делила постель. Я же сказала, что мужик он был хороший.

– А что с ним стало после войны?

– Вернулся к своей жене, получил под начало госпиталь в Москве, а через три года сильно напортачил и застрелился из наградного оружия. Звал меня с собой, но я не поехала, вернулась в Пайбуху и начала тут новую жизнь. Получать жизненные силы вдали от дома стало трудно. Он же без меня не смог – груз ответственности был огромный, времена тяжелые, чуть не справился, и тебя могли отправить в расход. Ему бы выйти в отставку, но жена, не понимавшая, с каким трудом дается ему работа главного врача, толкала его вперед по карьерной лестнице.

– Что мне делать, бабуля? Меня влечет мир людей, я не смогу жить, как ты, затворницей в Пайбухе. Насыщаться же энергией в Москве трудно, я постоянно испытывала ее нехватку. Только, когда отбирала у насильников жизни, получала достаточно сил, и то, их хватало на два дня.

– Тебе нужен сильный мужчина.

– Вокруг одни слабаки. Даже такой боец, как Потапенко, годен только на роль слуги.

– Я тоже такого в своей жизни не встретила, а вот мой дед таким был, и поэтому моя бабка жила в Вятке и Санкт-Петербурге, а не здесь. Вместе они осваивали Северный морской путь, ставили фактории вдоль его прохождения. Если бы его не расстреляли красные в восемнадцатом году, бабушка сюда бы доживать не вернулась.

– А какой он должен быть настоящий мужчина? Сексуальный гигант?

– Я помню дедушку по раннему детству, от него аура нечеловеческая исходила. Моя мать говорила, что ее отец в молодости подолгу у северных народов жил и там от ихних шаманов получил познания. Так что, дело не в сексе, у него энергия от всего тела исходила. Я хоть и девчонка совсем была, но когда он меня на колени сажал, то я вся какой-то благостью насыщалась. Откуда дед силу черпал, я не знаю, но их и на бабушку хватало. Они неразлучные были.

– Где же такого найти?

– Никого искать не надо, он должен сам найтись.

Полина проснулась с новой идеей обратиться к Марухе с мольбой о помощи в обретении сильного мужчины. Вечером она навестила деда Ваську, который при виде ее весь сиял от радости. Колбина легко почувствовала льстивое угодничество, а внутри спрятанную злобу. Скользнув пальцами по руке Кондратьевича, хранительница узнала, что он замышляет против нее плохое. Василию надоело возиться с пенсионерами, а не командовать ими.

– Не желаете ли в баньке моей с дороги попариться, Полина Дмитриевна? – угодливо предложил глава сельской администрации.

– Василий, Василий, – закачала головой Колбина. – Ты опять за свое. Хочешь заслонку закрыть, чтобы я угарным газом надышалась?

– Ничего такого я делать не собираюсь.

– Смотри, Кондратьевич, я тебя насквозь вижу. Я, все о чем ты думаешь, за сотню километров чую. Руку сюда давай!

Взяв руку старика в свою, Полина через несколько минут знала все, что произошло в Пайбухе за время ее отлучки, а также все действия и бездействие главы администрации.

– Я всем стараюсь помочь, – уловив грядущую грозу, начал оправдываться дед Василий.

– Здоровья у тебя еще полно, не филонь, работай на полную катушку. Я тебя уже предупреждала, что можешь парализованным стать. А вообще Пайбуху возрождать надо. Через двадцать лет, когда тут никого не останется, лесом деревня зарастать начнет. Надо сюда из Москвы всяких дауншифтеров переселять.

– Не получится, газа у нас в Пайбухе нет, дрова на полгода заготавливать надо, всю зиму печку топить. Такие люди лето вечное любят и едут, кто – в Индию, кто – в Таиланд. Бездельники они.

– Обо всех не суди, Василий, одни лето любят и под пальмой валяться, а другие – зиму и работать руками, чтобы видеть результаты своего труда. Я, когда буду в столице, найду таких людей. Надо, надо нам, дед Васька, деревню родную возрождать.

Принудив главу администрации отбросить мысли о собственном величии и начать работать на благо людей, Колбина занялась служением богине. Она на несколько дней уходила на поляну к истукану Марухи и занималась там богослужением и хозяйственными работами. Находясь на заветной поляне, молодая хранительница насыщалась силой. Во время ночных бдений возле истукана Полина каждый раз молила богиню послать ей мужчину, равного ей по силе. В одну из безлунных ночей, когда вокруг истукана горели свечи, а утомленная бдением службы Полина уснула на коврике перед алтарем, над лесом прокатился гул.

Деревянное изваяние богини затрещало, и скрипучий голос произнес:

– В Москва-Сити найдешь суженого.

Хранительница встрепенулась, подняла голову, но вокруг все опять стало тихо.

– Москва-Сити, Москва-Сити, – повторила Колбина вслух.

Ответ на свою просьбу Полина получила. В Пайбухе ей делать было больше нечего, но она оттягивала отъезд. Ей было очень хорошо в родовой деревне, только скучно. Колбина обошла всех жителей Пайбухи, узнала обо всех их проблемах, чаяниях и радостях.

С ней неразлучно находился котенок Тузик, который стал ее проводником в мир зверей, хранительница начала учиться смотреть его глазами. Она стала пробовать проникать в подсознание котенка, пытаясь установить с ним эмоциональную связь. Хотелки маленького животного были очень просты: вкусно поесть, поспать и поиграть. В это почти чистое поле Полина начала пытаться засеивать ростки разума.

Составив большой список поручений, хранительница принесла их Василию Кондратьевичу и принялась втолковывать:

– Ты, как глава администрации, должен поехать в районный центр, а потом, если нужно, и в областной, будешь требовать там выполнить просьбы жителей. Вот список с ними, а этот список для тебя, тут то, что ты сам в состоянии сделать.

– Очень много, я не потяну такой объем работы, Полина Дмитриевна. Пускай кто-нибудь другой.

– Что это за отмазки?! Я тебе, Васька, предлагала со мной ехать, ты отказался. Сказал, что будешь в Пайбухе не покладая рук работать, а теперь – не потяну. Я твои силы знаю и лишнего не прошу.

– Но…

– Никаких «но»! Я приеду, отчет о проделанной работе потребую! Главное, постройку вышки мобильной связи постарайся пробить, а то старики без связи, хотят слышать детей и внуков. Если будет не получаться или завтраками начнут кормить, звони мне, я подключусь.

– Буду стараться, Полина Дмитриевна.

Колбина за две недели насытилась в родовой деревне энергией. Она почувствовала, как накатившая на нее тоска, которая появилась после расправы с извращенцами, рассеялась. Вновь появилась жажда деятельности, и девушка собралась возвращаться в Москву.

Потапенко уже несколько недель жил в спокойствии, помаленьку приходя в себя от безудержной гонки за Гошей и его товарищами. Колбина перед отъездом дала ему денег на первое время, но он уже начал рассылать резюме по юридическим организациям. Узнавшая об его увольнении жена не хотела, чтобы Никита засиживался дома.

– Зачем ты так скоропалительно уволился? – спрашивала она мужа. – Даже со мной не посоветовался. Может, восстановишься?

– Не получится, Оксана, я уволился без двухнедельной отработки. Хорошо, что они это в трудовую не внесли.