Кирилл снился мне в виде какого-то светлого расплывчатого образа с неопределенными чертами, и я шептала ему во сне что-то нежное. Но проснувшись, я со смущением поняла, что действительно не помню его лица. Только добрые карие глаза. И резкую линию скул. Вот помнить чужие шторы – это да, помню со всеми складочками. А вспомнить, во что был одет любимый человек – это для моих запутанных мозгов непосильная задача.
Почему я обратила внимание на часики, а вот в чужую машину села, даже не взглянув на номер? Ладно, номер, я и на марку внимания не обратила. Большая черная машина. Типа внедорожник. Буду останавливать все подряд, заглядывать с надеждой в окно и ласково спрашивать: «Кирилл?» Интересно, как быстро меня упакуют в соответствующее заведение? Или войду в историю городского транспорта под кликухой «Кириллова ведьма»? Будто мало мне других кликух…
Я стояла в павильоне книжной ярмарки ровно на том же месте, где врезалась в Кирилла позавчера. Переминаясь с ноги на ногу, я смотрела на двери главного входа и мяла в руках бумажку с телефоном. В абсолютно пустой голове не было ни видений, ни мыслей. Только тупая перекличка маленьких барабанчиков: «Придет – не придет, увижу – не увижу, узнаю – не узнаю».
К сожалению, первым, кто меня увидел, оказался отец. Видимо, он решил лично присутствовать возле стопки своего бесценного творчества каждый день, завлекая в свою интеллектуальную секту побольше адептов информационных струн. Несколько секунд отец надеялся, что я неприятная, но галлюцинация. Потом понял, что глаза его не обманывают, и пришёл в крайнее раздражение. Мгновенно раздвинув толпу, он направился прямо ко мне и с упреком спросил:
– Зачем ты на этот раз пожаловала? Мне казалось, мы поняли друг друга в прошлый раз? Я что-то непонятно изложил? Ты могла бы быть более внимательной к моим просьбам.
– Здравствуй, папа.
Уголок мужественного рта отца чуть дернулся. Он не любил, когда его называли на людях столь фамильярно, по-домашнему. Я это знала. Он знал, что я знаю, ну и так далее. Обычно я всячески ухожу от любых конфликтов, поэтому такое отступление от правил его напрягло. И все же я поспешила объяснить:
– Видишь ли, я не к тебе. Я ищу одного молодого человека.
– Почему надо выбирать такие нелепые места для встреч? Он что, совсем бедный?
Вопрос денежности моих потенциальных женихов всегда волновал отца в первую очередь. Несмотря на всю велеречивую патетику и призывы к альтруизму, которыми изобиловали его книги, в жизни отец был абсолютным прагматиком. И в отношениях со мной и братьями никогда не стеснялся задавать прямые вопросы.
– Я не знаю, бедный он или нет. Как раз собираюсь выяснить.
– Думаю, имеет смысл делать это в первую очередь.
– Ты бедность мамы тоже проверял в первую очередь?
Вот кто меня за язык тянул? Вот объясните мне, зачем дергать тигра за усы? Ясное дело, отец сразу сошел с катушек. Но как истинный интеллигент не позволил себе треснуть меня по башке. Припечатал словесно:
– Рита, ты ведешь себя как гормонально неустойчивый подросток. Позволь напомнить, что тебе двадцать пять лет. Ты – взрослая молодая женщина и подобные выпады тебе не к лицу. Прощаю тебе твою грубость, но, пожалуйста, избавь это место от своего присутствия.
Отец окатил меня презрительным взглядом, но не ушел, как я надеялась, а демонстративно встал в позу ожидания. Что может сделать кролик перед удавом? Позорно отступить, конечно. Я осторожно попятилась, не решаясь сразу покинуть заветное место и в то же время показывая отцу, что да-да, я вот уже ухожу, ухожу. Когда отец все же повернулся и ушел, сзади раздался уверенный голос Кирилла:
