В руках у рабочих по одной – по две банки.
– Но не таким же образом. – Гошка пнул сапогом пустой ящик. – Это же разбой.
– Ты вот что, – шаря глазами по лицу Гошки, задохнулся от злости Хохлов. – Ты нами не командуй, ты поварихе скомандуй продукты выдать по-хорошему, чтоб разбоя не выходило!
– Побольше сухарей, братишечки! – завопил Васька Чифирист. – Рвём из этой слепени! – Он ткнул пальцем в перебинтованного. – Все такими станем. Айда на кухню, хватай что попадёт!
Рабочие не шевельнулись. Они стояли потупясь, невольно пряча за спины банки консервов. Васька влетел было в кухню, но, увидев, что он один, выскочил назад.
– За что мы тут слепнем? – снова насел он на Гошку. – Кто ответит, какой опыт над нами проводят? Ты?
– Не ори! – тоже закричал Гошка. – То-то, я гляжу, ты ослеп, а всё шибко видишь. Заказали всем очки тёмные. Привезут.
– «Привезу-ут!» – передразнил Хохлов. – Видали гуся? А ты сейчас помоги человеку! – Он сорвал с Гошки очки, надвинул ослепшему поверх бинтов.
Гошка сощурился.
– Не дурите, мужики, – миролюбиво попросил он. – Вертолёт каждую минуту…
– Кончай заправлять! – Не дав договорить, плечом в грудь толкнул его Васька. – Теперь нас не сдерживай. Иди. Пущай Верка выдаёт сухарей и комбижиру.
– Да вы что, вы же на смерть идёте.
Хохлов злорадно наблюдал за Гошкой, готовый тут же подсобить Ваське, если начнётся драка. Но Гошка на толчки Васьки не отвечал, продолжая доказывать, что затея их безрассудная. Видя, как рабочие начинают склоняться на его сторону, Хохлов широкой грудью напёр на Гошку, предупредил:
– Советую прекратить базар. Что ты пугаешь пужаных? Спустимся с гольца вниз, там пойдём речкой до Лены, а там сядем на пароход. Помаячим с берега – подберёт.
– Подберут нас, понял? – плаксиво подхватил Васька. – Устроимся в другом месте.
Гошка оглянулся. У итээровской палатки, опершись на черенок лопаты, стоял Женька и внимательно, весь напряжённый, смотрел на него.
– Ладно, Хохлов, твоя взяла, – повернувшись к бригадиру, вроде бы сдался Гошка. – Только объясни ребятам, шустряк, за сколько дней доведёшь их до Лены.
– Гляди-ка, – оторопел Васька. – Оскорбляет.
Хохлов повёл белесыми глазами, ответил Гошке:
– За день доведу. Летели сюда – приглядывался. Сорок километров, не больше.
Гошка утёр повлажневший лоб, тяжело выдохнул воздух.
– Ну, дура-ак, – сочувственно протянул он. – Через горы идти надо, а там снег на перевалах почище, чем здесь. И речкой не пройдёшь, там они повздувались, быка свернут, а если где наледи, так это ловушка. Соображать надо.
Васька, открыв рот, изумлённо смотрел то на Гошку, то на Хохлова.
– И ты ему не врежешь, бугор. – Он подтолкнул бригадира. – Дурака спустишь?
Хохлов надвинул ему шапку на глаза, уставился в далёкую отсюда долину, задёрнутую густым сизым маревом.
– А что тут соображать? – Он приузил глаза. – Мы уж посоображали и решили, верно, ребята?
– Дойдём, – неуверенно прошумели рабочие. – Хаживали.
– Сорок километров осилим.
– Не сорок, хлопцы. – Гошка повернулся к женской палатке, громко позвал: – Тамара!
Она выбралась наверх, придерживая у горла отвороты голубой куртки.
– Принеси на минуту планшет, – попросил Гошка и повернулся к Хохлову. – Тайгу на горло не возьмёшь, пережуёт и выплюнет.
Подошла Тамара, протянула планшет.
– Ну, кто с топографией знаком? – Гошка оглядел рабочих. – Нате, прикиньте, сколько вёрст вам ломать до Лены. В сантиметре – десять километров. Мозгуйте.
