– А какая же она, бабуся?
– Да разная бывает, может и совой ушастой обернуться, может и кошкой лысою, может и старухой безобразною, а может и девкой простоволосою. Ты ей скажи: «Прими, матушка Долюшка, гостинец мой, а мне счастье дай».
– А она меня послушает?
– А это уж от тебя зависит, а иначе никак.
Попили они чаю, собрала баба Варвара Русе с собою пирогов да соленьев, сложила в корзиночку.
– Ступай, милая, а я к вам завтра приду, помогу тебе по хозяйству.
Как баба Варвара ходить к ним стала, так тятя пить постеснялся, тише стал себя вести, и Русе радостнее.
А уж как пришла пора вешняя, да сады яблоневые заневестились, так дождалась Руся ночи лунной, взяла с собою корзиночку с гостинцами, загодя приготовленную, и пошла за село, к кресту придорожному. Волосы распустила, как баба Варвара велела, пояс распоясала, лапотки и те обувать не стала, босая пошла. Боязно ей, тёмно кругом, шорохи разные слышатся, шаги крадутся вослед за спиною, луна на небо выкатилась круглая, оранжевая, домишки на птиц сонных похожи, стоят нахохлившись. Как за село вышла, так вовсе тут тёмно стало, туман с реки застлался, пополз клочьями белыми, заполонил всё кругом, с лугов прохладой повеяло, а в лесу совы заухали-захохотали. Тут голос сзади раздался:
– Куда ты, куда, Русюшка? Не ходи-и-и…
Обмерла Руся, страшно до чего. Но помнит слова бабуси, идёт вперёд, не оглядывается. А шепотки всё окружают:
– Горе, горе там тебя ждёт, не ходи-и-и-и…
А Руся идёт да идёт, вот уже и крест показался в тумане. Тут вдруг голос матушки покойной позвал её с надрывом:
– Не ходи, дочка, не ходи!
Вздрогнула Руся, чуть было не обернулась, да удержалась. Вот и крест. Высокий. Тёмный. Положила Руся угощение в лукошке на траву, да и крикнула:
– Доля-долюшка, покажись, как есть!
Вспорхнули из травы ввысь птицы ночные, сжалась Руся в комочек. И видит – из травы кошка выходит. До того тощая, облезлая, что без слёз и не взглянешь. Села она возле лукошка, мяукнула звонко, да на Русю глянула. А та своё:
– Прими, матушка Долюшка, гостинец мой, а мне счастье дай.
Мяукнула кошка звонко, будто захохотала. И вдруг человечьим голосом отвечает:
– Что взамен хочешь?
– Матушку хочу, чтобы отец Грунюшку в жёны взял, чтобы счастье в дом вернулось!
– Так то для отца ты счастье просишь. А себе что же?
– А мне и того достаточно, сил моих нет больше без матушки.
Мяукнула кошка, хвостом махнула, и пропало Русино лукошко, как не было.
– Лады, – отвечает кошка, – За смелость твою, будет тебе счастье. Спасибо, что не испужалась, пришла, да подарочком одарила. Отвернись теперь. Да не подглядывай!
Отвернулась Руся.
– А теперь оглянись, – велит Доля.
Открыла Руся глаза и видит – стоит вместо кошки девица прекрасная, волосы русые до пят, глазки светлые, на неё, на Русю похожа.
– Что же, – улыбнулась девица, – Будет отныне Доля твоя добрая, ступай себе с Богом, да ни об чём не тревожься. А это тебе от меня подарочек ответный.
И протянула ей колечко серебристое с камушком голубеньким, так и сверкает он в свете луны.
– При себе его всегда носи, никому даже примерять не давай. А теперь иди.
Пошла Руся в село назад, как добежала и не помнит, страшно было.
А на другой день отец вдруг наряжаться стал к вечеру.
– Ты куда это, тятя? – опешила Руся.
– Одевайся, доченька, свататься пойдём.
– К Грунюшке?!
– К Грунюшке, ведь ты её мне сватала? – засмеялся отец, – Али ужо передумала? Может другую хочешь?
