Набережную с обеих сторон реки украшал невысокий гранитный парапет, и, стряхнув с него снег, я сняла перчатки и задумчиво взялась за печенье. Амулеты по-прежнему молчали. Я носила много чего полезного, настроенного на определение магии, но... Вероятно, поток призраков – стихийный и спящий.
Я перегнулась через парапет, найдя спуск к реке. Бывает, спящие ощущаются лишь при пробуждении. Просыпаясь, потоки выплескивают малое количество энергии, а она быстро растворяется в пространстве. И гадость при этом поток сделать успевает, насытив пару-тройку местных привидений энергией до зримости, и пропасть бесследно, ибо сила впитывается всё теми же призраками до последней капли.
Доев печенье и греясь сбитнем, я дошла до гранитной лестницы и спустилась вниз. Народу вокруг не было, и я спокойно покопалась в снегу, зарыв у кромки реки поисковое кольцо. Идентичный его «напарник» остался на большом пальце левой руки, и, если поток есть, то при следующем стихийном всплеске я его обнаружу. А если нет, то надо искать расшалившегося мага. Или доморощенного гения. Почему я поверила словам Анжелы? Натура. Лучше поверить и ошибиться, отделавшись смущением, чем не поверить, ошибиться... и лишиться силы.
Я вернулась в гостиницу вечером, когда нагулялась и нашла магазинчики со всем необходимым, а небо раскрасили красно-оранжевые полосы. С середины моста закат смотрелся замечательно: багряное солнце «тонуло» в русле спящей реки, свежий снег искрил рыжим, от домов и парапетов по набережным расползались сизые тени. И не я одна остановилась полюбоваться закатом: козырное место, середину моста, где он горбом поднимался над рекой и берегами, занимал художник. Верно, тот самый, из первого номера.
Высокий старик с проницательными глазами, одетый в тёмный лыжный костюм, то на солнце щурился, то на меня косил, а перед ним стоял мольберт с карандашным наброском – витые перила моста на переднем плане, парапеты, штрихи домов с набережной, полукруг солнца.
Проскользнуть мимо я не успела – и мост узкий, и...
– Добрый вечер, – улыбнулся художник. – Вы – Злата, фотограф? Как вам город?
– Облезлый, – честно ответила я, – и заброшенный. Не хватает хозяйской руки и инициативной активности жителей. Здравствуйте. И извините... я замёрзла.
Художник посторонился, пропуская меня, глянул искоса, смешливо и иронично.
Мне стало неудобно. Наверное, надобно остановиться и пообщаться... Но сначала надо привыкнуть просто общаться. И для этого мне пока хватает говорливой Анжелы. Москва не сразу строилась...
Проходя по коридору, я заглянула к Анжеле, снова пообещала осмотреть её бабушку и стребовала пароль от вай-фая. Пора навестить «любимые» архивы, да. Наскоро перекусив, я вернулась в свой номер, переоделась и разобрала пакеты. Кипятильник, сувенирная кружка всё с тем же мостом, чай, кофе, молоко, пряники... В общей кухне я ещё утром обнаружила и чайник, и холодильник, но не бегать же каждые полчаса туда-сюда. Раз с графином сходил за кипяченой водой – и грейся под одеялом дальше, пользуя кипятильник.
Вай-фай «поймался» не сразу. Минут пятнадцать я бродила по комнате с ноутбуком в руках, как шаман с бубном в поисках заветного духа, и «нашла» лишь в одном месте – у двери. И, поднатужившись, перетащила туда тяжелое кресло. Дверь открывается – и ладно.
Вооружившись чаем и закутавшись в плед, я полезла уточнять личность ведьмы. Возраст – от семидесяти, сфера силы – природа, помощник-проводник – кошка, ведьма – или пропавшая, или погибшая. А детали внешности Анжела не вспомнила. Обычный ведьмовской отвод глаз – смотришь, видишь человека, а потом не можешь вспомнить, какой у него рост или цвет волос.
