Тонкий серебристый стержень беспрепятственно проник в замочную скважину, тихо и приглашающе щелкнуло, и я открыла дверь. И замерла на пороге, изумлённо уставившись на хозяина третьего номера. Однако! И уж кого не ожидала встретить, так это...
– Корифей?!
Бывший наблюдатель, а ныне – вольная пташка, злобно зыркнул на меня из кресла и попытался сделать вид, что занят – чтением книги. Даже закрыл ею лицо для полноты картины.
Изумление отпустило, и меня разобрал смех. Немного нервный. Закрыв дверь, я с улыбкой повторила:
– Корифей! Надо же! Какая встреча!
Он, как обычно, игнорировал всё, что его не интересовало, а интересовало обитателя третьего номера только одно – чтобы его никто не трогал. Мы несколько раз работали вместе, когда Корифей состоял в наблюдателях, и я успела немного его изучить. Мы все со странностями, но он по их количеству бил любые рекорды, с большим отрывом обходя даже меня с «рудиментом».
– Ты что здесь делаешь?
Корифей предсказуемо промолчал, только глянул неприязненно из-за книги. Если бы я не знала по досье, сколько ему лет, то приняла бы за пацана-подростка. Щуплый, с меня ростом, бледный, носатый, с комком длинных, невнятного цвета дредов на голове. Несмотря на холод, он сидел в кресле босиком, в майке и трениках с вытянутыми коленями. И читал, пижон, Кастанеду.
– Корифей, – я снова попыталась наладить контакт, – извини, что беспокою, но к хозяйке гостинице присосалась мелкая нечисть, и я проверяю, не... – запнулась на секунду под ледяным взглядом, но уверенно закончила: – Не здесь ли она скрывается. Или не стал ли «спящий» постоялец второй жертвой.
– Нечисть? – переспросил он. Голос, не в пример внешности, у него был сильный, басовитый, глубокий. – А при чём здесь ты, ведьма? Тебя же лишили силы и «угля». Твоё дело – архивы под надзором, а не слежка и охота. Или я что-то путаю?
На правду не обижаются... На странный характер – тоже. Мерзкий нрав, снова напомнила я себе, не только природой даётся, но и социумом формируется. Корифей владел очень редким даром, из-за которого его хотели все, а сам он не хотел никого, даже самого себя. И наладить с ним отношения не удавалось никому. И каждый раз их приходилось строить заново – Корифей точно забывал, что когда-то мы неплохо срабатывались.
– Извини, – повторила я миролюбиво. – Уже ухожу. Доброй ночи.
Закрыла дверь и вернулась к себе. Сняла куртку, походила по номеру взад-вперёд и хмыкнула. Надо же, Корифей... Нашёл, где хорониться... Его личность всегда вызывала во мне массу эмоций – от умилительного «Боже, какое чудо в перьях!..» до сердитого «Чёрт, какая же ты сволочь...» А подсознание шепнуло: пристроить бы его к делу да попросить помочь...
Но, покрутив эту мысль, я с сожалением отставила её в сторону. И дело не в глупой гордости – личностной или профессиональной. А в том, что до Корифея нереально достучаться, и он не станет помогать, если не заимеет в деле личный интерес. Когда он работал наблюдателем, интерес был – свобода от обязанностей. А теперь она получена, и... И следующая сложность – паскудный характер, который Корифей никогда не скрывал, справедливо полагая, что одно неотделимо от другого. Хочешь пользоваться чужой силой – получай по шапке и всем остальным, к силе прилагающимся.
Остановившись у окна, я вспомнила о втором своём деле – призраки. Отдёрнула штору, полюбовалась на мерцающие в свете фонарей сугробы и прислушалась к ощущениям. Оные озадаченно молчали. Туман не появлялся. Кольцо на некротический поток по-прежнему не реагировало. И спать бы лечь, да не спалось. Долгожданная работа бередила душу и требовала деятельности.
