– Заметила, да? – стряхнув вторую бабочку, Гульнара ловко схватила первую и сунула её в карман платья. – А люди не видят. Привычные образы так давно стали частью человеческой жизни, что детали уже не заметны, лишь смутный образ отмечается краешком мозга, когда возникает в поле зрения. И нечисть вовсю этим пользуется.
Я поёжилась.
– Когда «бабочка» подселяется к человеку, то, захватывая тело, она теряет крылья. Конечно, со временем их заметает пылью и землей, но если знаешь, где примерно случилось подселение, то выкопать крылья несложно. Это и есть главный след. Капризы природы и время над ними не властны.
– В парке? – мне стало не по себе. Я же там каждый день хожу и в ус не дую...
– Да. И на месте нахождения первой пары крыльев я оставила первую же зацепку-метку. С тех пор полянка с сиреневыми кустами могла измениться сто раз... а могла остаться прежней. Смотри, Рада. Здесь и сейчас – смотри. Найди деталь, которая выбивается из общей картины. Она укажет на место – на реальное место в реальном парке. И на направление поисков. Только так я могу что-то подсказать, – она грустно вздохнула. – Извини. С памятью... очень плохо. Я смутно помню лишь отдельные места, где находила доказательства и оставляла метки. И так и... пропала. Вы, пройдя тем же путём, найдёте меня. Должны найти. Как и доказательства моей правоты.
– Почему ты не сообщила о находке ведьмам Круга? – я встала.
Её смешок был горьким и злым:
– А я сообщила. Я собрала доказательства. Я же просто хотела предупредить об опасности... – Гульнара откинулась на спинку кресла и сердито фыркнула: – А они меня высмеяли! Высмеяли и выгнали в шею! Для них моих данных оказалось недостаточно! Они мне не поверили!
– И ты пошла искать доказательства поубедительнее? – догадалась я.
– Да, – сухо подтвердила ведьма.– И оказалась там... где оказалась.
– «Нетопырь» сказал, от тебя пахнет некой нечистью, – я осматривала парк. – То есть нашла?..
– Вероятно. Не помню. Использовать моё тело и силу нечисть не может – «уголь» защищает нас от одержимости, – но перед их магией я уязвима, как обычный человек, – проклятая зачем-то поправила шляпу и равнодушно пояснила: – Если «бабочек» много, если они врезали по мне панической атакой... Да, вполне возможно, что это воздействие разрушило некоторые участки моего мозга, и я... потерялась. Но я жива, и меня можно найти. Ищи, Рада. Пожалуйста. Найди меня.
Я не ответила, озираясь. Сухая листва летом – это нормально, у нас всегда плохо убирались, да и лето такое жаркое, что кое-где деревья начали желтеть по-осеннему. Кусты – обычные, вдоль аллей. Небо тоже обычное – вечерне-закатное. Воздух... ничем не пахнет, как и в любом сне. А вот деревья, вернее, одно конкретное... За кустами в хаотичном порядке зеленели берёзы и рябины, и среди них сверкало... что-то. Из-за густых ветвей не разобрать, что именно, но деревья точно не светят – ни ранним вечером, ни вообще. Фонарь?
– Время, – голос Гульнары стал тусклым, безжизненным. – Пора.
Я обернулась. Она сидела в кресле, сжавшись и сгорбившись по-старушечьи.
– Будильник. Слышишь? Он зовёт обратно. Не выключай его. Заведи на все дни, пока... ищешь. Пусть звенит напоминанием. Я соскучилась по общению и могу надолго задержать тебя здесь. А нельзя. Ты не выдержишь – можешь и не проснуться. Если нашла деталь, уходи. Как в прошлый раз, – и сипло напомнила: – Только не рассказывай обо мне, ладно? Хватит и нашей с братом помощи. Я оставлю подмогу. Символ поиска. И буду приходить с новыми письмами, отвечать на твои вопросы, а он...
