Пронаблюдав загадочное действо, Има не удержалась от вопроса.
— Можно спросить у тебя кое-что обидное?
— Спрашивай, — невозмутимо отозвался Моа.
— Ты свои деньги тем же способом, что и Герцог, хранишь?
— Хочешь знать, посыплются ли они наружу, если вспороть мне брюхо? — прозвучал встречный вопрос.
— Ну… Не то чтобы… — замялась девушка.
— Нет, — развеял ее сомнения собеседник. — Моя глазница работает, как портал. Деньги не лежат в моей голове. Они хранятся в совершенно другом месте.
— Интересно, а если я влезу в твой глаз, то тоже там окажусь?
— Не думаю, — помотал головой Моа. — Портал только для денег. Да и вряд ли ты пролезла бы в мою глазницу.
— Пожалуй, что да, — рассмеялась Има.
Лич смотрел на нее с интересом. Странно она себя вела — совершенно не боялась происходящего. Будто все идет, как нужно. Любой из людей Пограничья, нанимавших его прежде, в подобной ситуации испытывал бы тревогу и страх. И это правильно! Живые должны страшиться мертвых, а Има почему-то не страшилась. Опасалась, но не более, чем любую иную живую угрозу, наподобие разбойников или хищных зверей. Никакого присущего большинству людей благоговейного ужаса перед неупокоенными…
— Надо выбираться отсюда. — Моа первым шагнул на ступени лестницы, поднялся на пару оборотов, пристально вглядываясь во мрак. Потом вернулся, сообщая: — Там выход хорошо землей засыпан. Придется копать. Бери меч Герцога, поможешь мне…
2. ГЛАВА 2. Былое
— Лич, а лич, а как тебя зовут? — спросила Има, пока они вместе спускались с холма.
— Моа.
Погост внизу еще купался в лунном свете, и длинные тени протягивались от могил. А на востоке уже зрела заря, выпускала из-за горизонта первые лиловые всполохи, касалась ими крыш притихшего сельца. Чтобы вернуться назад, пришлось обогнуть холм по кругу. Окружной тропы не было — девушка и лич шли по колено в траве. Сбитая утренняя роса оседала на их одежде сотнями влажных звезд, инкрустировала слезливыми бриллиантами рукоять трофейного меча, блестела искрами в волосах — рыжих и белых.
— Можно спросить тебя еще кое о чем? — Има остановилась, перехватила поудобнее завернутый в обрывок ткани клинок Герцога, который несла, зажав подмышкой, заглянула своему спутнику в лицо.
— Спрашивай, — отозвался тот.
— Ты ведь из Мортелунда? Почему оттуда ушел? А, главное, как?
Лич помолчал некоторое время, раздумывая, как ответить доходчивее, чтобы не возникло дальнейших вопросов. Он никогда не был мастером красивых слов, поэтому ответил просто:
— Взял и ушел. Не хотел быть рабом.
— И теперь тебя ищут, да?
— Да.
Он посмотрел на спутницу, всем видом намекая, что не желает продолжать начавшийся разговор. Има поняла, пояснив напоследок свой интерес:
— Я вижу, что ты не хочешь говорить о прошлом, но если они — те, кто охотится за тобой — придут к нам, я им ничего не расскажу. Можешь в этом на меня положиться. И за остальных селян не переживай — если придется, я их зачарую, чтобы молчали.
— Спасибо, — прозвучало в ответ.
— Кстати, этот меч… Могу я оставить его себе?
— Конечно, бери. Он твой.
— Мой… — улыбнулась Има, и тут же погрустнела. — Вот только обращаться с ним я совершенно не умею. Покажешь пару приемов?
— Давай, — согласился Моа. Он сбросил со спины ножны и плащ, чтобы яснее читались движения. Замер перед девушкой, привычно уложив свой клинок на плечо. — Нападай, чего ждешь?
Има неуверенно вытянула перед собой руку.
