– Да, – подтвердила Марго. – Порошок, без кристалла, слабое средство для путешествий.
– И если мы вернемся на Землю, то разбежимся по своим векам, – продолжал настырно доискиваться истины. – Ты разрушишь кристалл, и мы никогда не сможем прорваться сквозь стену времени, никогда не встретимся?
– А тебе очень хочется быть со мной? – как-то кокетливо и одновременно по-садистски жестоко уколола насмешкой.
В тот момент я и сам не знал, чего больше хочу. Возможно, убежать, исчезнуть и никогда не видеть, безнадежно позабыть свою неудачную слепую любовь.
– Чего же ты молчишь? – Марго расхохоталась, – Неужели разлюбил? – она выдержала паузу и добавила: – Мне как раз понадобится секретарь… такой как ты, безответно влюбленный.
Смех Марго, изумительно чистый и звонкий, словно тысячи серебряных колокольчиков, нежно теребил душу. Вроде бы насмехалась, издевалась, но была уверена в прочности «крючка», впившегося во влюбленное сердце. И не зря.
В конце концов, Марго достала до самого донышка терпения, и я нечестно воспользовался порошком. Но ведь и она у костра инквизиции околдовала бездонными глазами-колодцами. Давно бултыхнулся в них без надежды вынырнуть, так пусть и она испытает подобное.
В избытке чувств не скупясь, отсыпал половину порошка и истратил на заветное желание. Марго сразу улыбнулась, пропали издевка и покровительство. Она как бы подобрела.
«Подействовало или прикидывается?» – мелькнуло сомнение и утонуло в подсознании.
– Хватит болтать, – приказала Марго, но в ее голосе остался только командир и исчез деспот. – Мы оторвались от погони, но она не дремлет.
– Куда идем? – уточнил Павел.
– На север, в столицу местного царства, – пыталась обрисовать ситуацию предводительница. – Изумруды на этой планете тоже не валяются под ногами… Мы попытаемся выкрасть камешек из сокровищницы царя.
Я про себя отметил, что воровать плохо, но также молча оправдался, мол, царь не обеднеет, а спасение планеты перевешивает наш грех.
Не знаю, о чем думали остальные, но ни Павел, ни сама Марго не критиковали моральную сторону нашего предприятия. Мы больше не трепали языком попусту, а только шли, шли, шли…
К вечеру добрались до леса. Мы пробирались сквозь густой, но мягкий подлесок, а высоко над головой смыкались кронами в сплошной темно-синеватый ковер необычные деревья-исполины. За густой щит листьев почти не просвечивало вечернее светило странной планеты. Все меня в ней удивляло: болото, лес, розоватый ручеек, птицы в разноцветную крапинку пели, словно скребли по жести напильником…
Мы так намаялись, что без дозорных повалились на сине-фиолетовую траву и отлично вплетали земной храп и сопение в музыку, птиц-напильников. Только Мерлина заткнули пробкой в кувшине.
«Погоня устала не меньше нашего, – оправдывались в беспечности остатки растворяющегося во сне сознания. – Найти в таком лесу и днем попробуй, а тут ночью…»
Еще успел услышать собственный храп и окончательно провалился в сон.
Утро разбудило оглушительным скрежетом летучих напильников. Тут уж было не до сна. Есть нечего, и мы, под урчание желудков и проклятия голодного Мерлина шли дальше, к укрывшейся за густыми лесами столице далекого от родины царства.
«За тридевять земель…» – мелькнула ассоциация с детскими сказками и растворилась в бесконечной монотонности шагов.
Весь день топали по лесу, окрасили одежду в сине-сиреневый цвет сока местного растительного мира, даже кожа немного посинела, но старания оказались не напрасными – добрались до опушки дремучего леса. Дальше начались поля, возделанные хозяевами планеты.
