Мы перевалили гряду гор и дальше летели к огромному замку в долине. Кругом камни, на вершинах крутых гор – снег, только метров за сто или чуть больше от замка упирался в небо могучий дуб. Кругом ни травинки, ни птицы, ни зверя, чувствовал, что и букашкам здесь нет места, и вдруг такое буйство живой природы.
У комля дуба-исполина стояло четыре грозных воина. Один их вид подсказывал, что лучше к дубу не приближаться.
Мы благоразумно приземлились чуть ближе к замку, но воины все равно обнажили мечи, и мы поспешили к подъемному мосту через ров. Только когда постучались в ворота замка, они бросили мечи в ножны.
– Что, смерть Кощееву сторожат? – вспомнил сказки детства.
– Не твоего ума дело, – ответил Мерлин и еще раз стукнул кольцом-ручкой двери.
В обитой медью двери отворилось окошко, в нем блеснул любопытный глаз:
– А, Мерлин, – узнал страж. – Входи.
Массивная дверь пропела короткую песню визгливых петель, и мы вошли в логово антигероя страшных сказок.
«Ничего, – бодрил себя. – Даже дурачки из сказок умудрялись обвести бессмертного людоеда вокруг пальца».
Еще мелькнуло сомнение, что что-то здесь не клеится. Ведь смерть Кощеева в яйце, яйцо давно расколотили, а нас Мерлин тогда к кому тащит?
Так, под ритмичное эхо шагов и ворох сомнений и надежд в себе, нас привели в тронный зал.
Кощей (кто еще мог занимать сверкающий драгоценностями золотой трон?) направил на нас длинный костистый палец:
– Ты кого сюда притащил, Мерлин?
– Они в прошлом году сбежали… готовили их вам на обед, – как-то сбивчиво и заметно волнуясь, пытался разъяснить ситуацию колдун. – Их сердца пришлось заменить другими.
– А– а, а где же третий?
– Его не достать, – едва не заикаясь, лепетал Мерлин. – Он скрылся в недосягаемые века и разрушил кристалл связи. Вот и решил посоветоваться, что делать с этими, ведь двух сердец вам на обед не хватит?
Кощей задумался, молча сверля нас насквозь ледяными бесцветными глазами. Даже озноб пошел по коже.
– Мерлин! – неожиданно сорвался на крик царь Темного Мира. – Иди сюда!
Колдун трясся, чуял недоброе, но послушно семенил на трясущихся ножках к грозному сюзерену.
– Ты совсем ослеп! – Кощей ухватился за распухшее ухо и стал тузить голову Мерлина из стороны в сторону. – А еще главный придворный колдун! Не знаешь, что делать?! Ты доставил три, а не два сердца – она беременна!
«Беременна?! У меня будет ребенок?» – я сам не знал, радоваться или печалиться неожиданной вести.
– У ведьмы ранняя беременность, сердце еще не сформировалось и не успеет вырасти к трапезе, – как мог, оправдывался Мерлин.
– Так к следующему году поспеет, – Кощей, наконец, отпустил ухо и завершил аудиенцию пинком под зад. – Убирайся, придурок!
Мерлина уговаривать не пришлось, и мы опять оказались в коридоре.
– Ну, что? – усмехнулась Марго. – Дернул за веревочки?
– Ведьма! Ведьма! – визжал лопоухий колдун. – Это ты пустила на Кощея волну ненависти! Ты?!
– Я, – спокойно согласилась Маргарита, – Попробуешь еще сделать нам плохо – опять заболят уши.
Мерлин даже завизжал от злобы.
«Не знаю, кто виновник истерики Кощея, но Марго ведет себя прекрасно, – любовался своей любимой. – Куда мне до нее? Нет, без порошка, она бы на меня и не взглянула. Растяпа, трус и неуч. На халяву околдовал богиню… Спасу ее и ребенка. Не знаю, как, но обязательно спасу».
Путь к жилищу Мерлина ничем не отличался от дороги к Кощею. Ковер исправно летел, а Горыныч натужно пыхтел в арьергарде, как и раньше. Только Мерлин приуныл и за весь полет не сказал и слова. Он ушел в себя и, морщась от боли, поглаживал истерзанное ухо.
