В детстве мы прибегали сюда с друзьями, чтобы поиграть в страшилки. Кто-то один становился Архитектором и догонял других. Мы бегали по длинным, темным коридорам большого особняка и визжали от страха и жуткого восторга. Иногда мы вызывали дьявола, усаживаясь все вместе вокруг зажженной свечи, но разбегались от малейшего уличного шума или от шороха скребущейся под полом мыши.
Сейчас я остановился у серых стен и с замирающим сердцем всматривался в светящиеся окна.
– Почему вы выбрали именно этот дом? – спросил я, обернувшись к Паулине.
Она пожала плечами, окинула взглядом облупившиеся серые стены и ответила:
– Он нам понравился. По сравнению с другими домами вашего городка, он единственный построен с намеком на архитектуру. Мы не любим простоту, нам всегда нужно нечто особенное. Потому что…
– Потому что вы сами особенные? – перебил я.
– Можно и так сказать, – грустно улыбнулась Паулина, и взгляд ее стал загадочным, – скоро ты сам поймешь.
Я насторожился. Смутное, тревожное предчувствие внезапно подкатило к горлу, на душе стало неспокойно, а потом мое внимание привлекла темная фигура, показавшаяся в дверях особняка. Сгущались темные сумерки, и женщина в черном платье, таком же, как у Паулины, смотрелась жутковато на фоне заброшенного дома.
– Алана! – окликнула женщину Паулина, и женщина медленно и величаво стала спускаться по лестнице, смотря на нас напряженным, не мигающим взглядом.
– Кто это? – спросил я.
Темная фигура подходила к нам все ближе и ближе, и на меня вдруг накатила волна паники: ладони вспотели, лицо побледнело, мне стало не хватать воздуха. Я судорожно схватил Паулину за руку, намереваясь увести ее отсюда.
– Вадим, что с тобой? Успокойся, это всего лишь моя старшая сестра Алана, – Паулина высвободила руку и, подойдя к женщине, поцеловала ее в щеку.
Вблизи вид у женщины был еще более жуткий. Она, как и Паулина, была ярко накрашена, но у нее не было и половины той красоты, которой обладала ее сестра. Нос ее был длинный, как у хищной птицы, губы узкие, сжатые в одну линию, а лоб был непропорционально высоким. Кожа, сплошь покрытая прыщами и струпьями, была очень бледной. Алана злобно осмотрела меня с ног до головы, еще плотнее сжав губы, а потом сказала:
– Маменька в своей комнате. Она ждет тебя.
Мы с Паулиной прошли в дом. Внутри было мрачно и неуютно – именно таким мне в детстве запомнился проклятый особняк, ничего здесь не поменялось с тех пор. Как Паулина и ее семья умудрялись здесь жить сейчас – это было для меня загадкой.
Электричества в доме давно не было, поэтому везде были расставлены горящие свечи. Маленькие язычки пламени дрожали от сквозняка, отчего казалось, что тени на стенах просторной гостиной живые. Я посмотрел на Паулину, которая задумалась о чем-то. "Ничего, вот получу разрешение ее матери и увезу ее отсюда. Будем жить в моей квартире – я и она…" – так подумал я, и мне стало спокойнее от этих мыслей.
Где-то в доме раздался звонкий смех. Я подпрыгнул от неожиданности. Чего-чего, а такого счастливого смеха я никак не ожидал здесь услышать. Он совсем не вписывался в мрачную атмосферу, которая царила повсюду. Я непонимающе уставился на Паулину.
– Это моя младшая сестра, Астра, – улыбнулась она, – Я люблю, когда Астра смеется, от ее смеха дом наполняется теплом и жизнью. По крайней мере, мне так кажется.
Из темного коридора в гостиную выбежала смеющаяся девушка – худая, бледная, с несоразмерно длинными руками. Лицо ее закрывали растрепанные.
