Век абсурда - страница 3

На нас первый раз были испробованы и протестированы возможности социальных сетей в организации государственного переворота. Я знаю, что такое организовать большой митинг. На это уходят месяцы организованной и сложной работы. А тогда, в 2009 году, за несколько часов, были собраны тысячи людей. На нас поставили эксперимент. Они тренировались здесь, чтобы потом устроить Киевский Майдан. В чём им у нас не повезло, что же пошло не так? Мы не дали команду на применение оружия. Они ждали, чтобы пролилась кровь, чтобы были жертвы и трупы. Тогда бы мировая общественность убедилась в том, что Коммунисты могут удержать власть только путём кровопролития.

Эта «логика» тянется с 17-го года. Это «логика» тех, кто сделал всё, чтобы развалить Советский союз. Мы удержались и не позволили пролиться чьей-то крови. Молодёжь – да, дралась с полицейскими, раненные и пострадавшие были, но команды «Огонь!» – не поступило. В Украине не удержались. Начались выстрелы. Погибли люди. Киевский Майдан уже 5 лет не прекращается. Чем больше проходит времени, тем больше я убеждаюсь в том, что мы были правы. По сей день судебный процесс по 7 апрелю 2009 года не закончен. Кому не выгодно закрывать дело? Комиссии, которые были созданы для расследования тех событий, месяца полтора имитировали некую деятельность, затем подали в отставку, а Председатели комиссий вообще сложили мандаты и покинули Парламент. Видимо, они убедились, кем и как были организованы апрельские события.

Почему меня не трогают после потери власти? Значит, не за что трогать.

Что касается свободы, в плане безопасности – да, я свободен, у меня сейчас нет телохранителей или службы охраны, но ходить свободно по улицам я не могу.

Так называемая известность мешает. В этом плане – это катастрофа. (Улыбается)

Я не помню, когда последний раз был в магазине. Я пробовал пойти прогуляться в парке у комсомольского озера. Это невозможно. Все подходят, все просят сфотографироваться, задают множество вопросов, ничего плохого в мой адрес люди не говорят, скорее наоборот – звучат слова благодарности. Это популярность, хотя я её называю известностью… Слово популярность ко мне не подходит. Популярность артисты имеют, а не политики. Мы более известные, хотя сейчас нас держат в тени. Нас знают по всему миру, потому что мы единственная Коммунистическая партия на постсоветском пространстве и среди стран европейского социалистического лагеря, которые законным демократическим методом пришли к власти, под своим собственным названием. Было очень интересно, ведь нам все говорили: «Три месяца и Вас не будет!», потом до шести месяцев «продлили» наш срок у власти, потом нам предрекали год правления… а дальше вы сами знаете. Правда состоит в том, что, когда мы работали, мы улучшали качество жизни людей, не называя это никак. Мы не говорили, что именно мы строим. Не говорили, что строим «Социализм с человеческим лицом». Единственное, что я говорил и в партии, и перед обществом, что мы строим общество с социальной справедливостью.

Я искренне в это верил тогда и по сей день я верю, что в Молдове – это возможно.

Какое место осталось за Вами?

Меня эта забота как-то не тронула. Я ещё не думал об истории, я ещё здесь, на Земле, и много чего надо успеть.