– Ага, – понял Иван Кузьмич, – чтобы, значит, не посинели.
Товарищ Ляо безмятежно кивнул.
– Именно из этих соображений. Лаин Хуа – Синее Пламя в принципе неопасно, но стоит ли рисковать здоровьем уважаемых гостей? Товарищ Кречетов, кажется, мы уже отдали дань принятой в этих местах вежливости. Поэтому позвольте задать вам вопрос…
Красный командир, ничего иного не ожидавший, спокойно кивнул. В Сайхоте тоже так принято: сперва про слонят, потом про снаряды к трехдюймовкам.
– Приезду посольства из Хим-Белдыра здешние власти очень рады. Не выдам особой тайны, если скажу, что вам охотно пойдут навстречу. Вопрос о взаимном признании, можно сказать, решен…
Кречетов удовлетворенно огладил колкую, только что подстриженную бороду. Сначала СССР, теперь Пачанг, а там, глядишь, и остальные подтянутся. Не зря, значит, объявляли Сайхотскую Аратскую!
– Есть весьма интересные предложения по сотрудничеству, но об этом с вами поговорят в свое время. Нас же интересует иное. В состав посольства включен Лев Захарович Мехлис. Могу я осведомиться о его здоровье?
Красный командир поспешил заверить, что здоровье Льва Захаровича отменное. Про сломанные ребра решил не распространяться, помня еще по Сайхоту, что больной человек – слабый человек.
– Насколько нам известно, он не только высокопоставленный деятель РКП(б), но и человек, близкий к Сталину, одному из руководителей СССР. Как понимать его приезд? Уполномочен ли он вести переговоры от имени Союза Социалистических Советских республик?
Иван Кузьмич глубокомысленно прокашлялся. Как ответить? Про письмо в стальном футляре говорить пока рано, о своих же полномочиях пламенный большевик никому не докладывал. Но тайна невелика. Нужен был бы при посольстве комиссар, прислали бы кого попроще, а не члена ЦК.
– С товарищем Мехлисом на любые темы говорить можно, – рассудил, наконец, он. – Так что пусть ваше начальство в полной надежде будет.
«Чекист» поджал губы, немного помолчал. Взглянул прямо в глаза.
– Вчера похоронили Троцкого.
Кречетов, резко выдохнув, попытался поймать губами ускользающий воздух.
– Похоронили, значит…
Больше слов не нашлось. Даже боли не было, только холод и пустота, словно в зимней тайге, когда гаснет костер.
– Соболезную, – негромко проговорил «чекист». – Следовало сообщить вам раньше, но это не мое решение. Похоже, наше руководство само хотело разобраться. Новости мы получаем по радио, их требуется обязательно перепроверить, особенно такие важные. Официальные телеграммы вам доставят. После приема посольства во дворце будет проведена траурная церемония. Кончина такого человека поистине сотрясла мир.
Теперь оба молчали. Иван Кузьмич, отогнав тяжелые мысли, попытался сообразить, как смерть Председателя Реввоенсовета может сказаться на посольстве. Им не зря ничего не сообщали. В Синем Дворце желали сперва узнать, что и как переменилось в Красной Столице. Но если «товарищ Ляо» спросил о Мехлисе, значит, здешние власти решили все-таки начать переговоры с СССР.
Китаец достал новую папиросу, закусил крепкими зубами мундштук.
– Не хотелось бы в столь горький час говорить о бренном, но в нашем мире все тесно связано. Когда мы узнали о нападении на посольство, то вначале подумали об очередной банде, их сейчас немало крутится возле Такла-Макана. Но в наш госпиталь попал пленник, и очень непростой пленник.
Иван Кузьмич только вздохнул. Вот и до Блюмкина очередь дошла.
