Вектор – это уже не исследовательская станция, как и не чужеродная территория, пусть таковой и является по факту, но не по смыслу. Вектор – это огромный мемориал не только человеческой надежды и преодоления, но и жертвы.
– Стоп! – громко сказала Октавия, разрушив атмосферу глубоко спрятанной скорби и сожаления, проникающую в каждую клетку тела из-за прямого визуального контакта с содержимым станции. Она подошла к монитору справа, самому крайнему и верхнему, после чего попросила вывести изображение на центральный большой и увеличить, меняя контрастность. Свет ударил по широко раскрытым глазам Октавии – словно фарфоровая фигура, она казалось хрупкой, всецело отдав себя изучению изображения с камеры на одном из бесчисленных перекрестков Вектора. Она не двигалась, не моргала и смотрела своими большими глазами будто бы сквозь экран. Там, чуть дальше за перекрестком в коридоре, было тело человека. Оно лежит на столе или чем-то подобном, прямо у стены справа, головой к камере и повороту.
– Один из наших, – проговорил Первый, выведя изображение и на другие мониторы. Наваро пришлось сделать шаг назад, а Октавия все так же была неподвижна. В полуметре от центрального монитора они обнаружили черную фигуру, окруженную голубоватым свечением.
– Кто это? Идентифицировать можете? – Наваро обратился к Троице, получив быстрый ответ:
– Нет. Скафандр наш, но кто это, мы не знаем.
– Вот что ты искала – отправленную группу. – Мойра обернулась, поймав зрительный контакт с Наваро. – Вместо того чтобы определить безопасные и зараженные зоны, ты занималась…
– Я не людей искала, – ее слова прозвучали холодно и властно, – я искала маршрут Светы.
– Считаешь, ее рук дело?
– Я пошла тебе навстречу, не мешала выпустить ее из карантина, а значит, ты и должен ответить на этот вопрос!
– Она не могла убить его, кем бы он ни был.
– И все же одно тело мы нашли довольно близко к точке проникновения, но слишком далеко от останков Альберта. Где-то между ними есть еще Остин и Питер. Поняв ее маршрут, я найду источник антител. Скажи мне, Наваро, что займет меньше времени для поиска источника крови: разбор станции или же раскрытие убийств?
– Мы не можем полагать, что это связано! – нетерпеливо вырвалось из него, вынудив ее чуть улыбнуться, ведь то означало ее превосходство. Надменное, властное, но полностью контролируемое превосходство над ситуацией, чем она наслаждалась, – уж это он читал в ее глазах лучше всего.
– Ты не можешь.
– Если проблем с передачей данных нет, то стоит начать сканирование, создавая сетку зон охвата Жизни, – плохо игнорируя последние слова Октавии, говорил Наваро. – Чтобы подключить к ней Атию и Горди, потому что безопасность сейчас превыше всего. Прежде чем делать шаг, мы должны три раза думать, с этим-то ты не будешь спорить?!
– Ты знаешь, что следует сделать. Делай.
Октавия не просто смотрела – она именно изучала его, выжидала хоть какой-то необычной, нестандартной для такого человека, как он, реакции. Возможно, думала она с нескрываемым азартом, Наваро наконец-то поймет, как явственно вырывается из него помесь страха и любопытства перед внутренностями Вектора, из чего он сделает вывод в пользу важности смены приоритетов в угоду исполнительности. Возможно, продолжала Октавия, человек перед ней хотя бы сейчас, видя воочию то, с чем они тут столкнулись, повзрослеет. Да, у него отличный боевой опыт, как и опыт командира, – но, что несомненно делает его чуть более выделяющимся представителем своей профессии, так это некая, до сих пор не выжженная суровой жизнью надежда, та самая, от которой в самый трудный момент у него получается и сохранить рассудок, и мотивировать находящихся в упадническом состоянии людей. Некий герой, всегда рассудительный и честный, порой заботившийся обо всех вокруг больше, чем о себе. Октавия не любила таких людей. Среди гражданских, где важнейшей угрозой представляется неуплата налогов или жалкая простуда, Наваро был бы на вес золота – с этим она не может спорить. Только у них тут совсем другая сторона мира. Та самая, где любая слабость может разрушить все устои и нормы, все перспективы на будущее процветание городов и поселений. А причины, по которым мимо ее ведома сюда направили Наваро, ясны чуть меньше, чем то, каким образом этот человек думает. Почему же так? А все просто: руководство боится, вот и все, а чего – уже не важно. А вот Наваро… он еще та переменная, доверить которой свою жизнь Октавия вряд ли хоть когда-то сможет всецело. Человека не сложно понять – но именно такие, как он, совмещающие в себе слишком многое, словно нашедшие невидимый баланс между светом и тьмой, пугают Октавию.
