Василий вновь увидел, как свет выходит из Андрея и рана у ангела начала затягиваться еще быстрее. Вот она стала толщиной с палец, с игольное ушко, теперь вообще исчезла, даже шрама не осталось. Андрей убрал руки от раны и дотронулся до её головы. Так он сидел не более минуты, потом выпрямился и положил руки на стол. Его свечение прекратилось, и он чуть было не упал, но Василий вновь его подхватил, как и во время ритуала.
– Всё, я на нуле, сил не осталось – сказал Андрей и с уставшей улыбкой добавил – Но я вновь её почувствовал, ангельскую силу. Спасибо, Вась.
– Всегда пожалуйста. Как она? Жить будет?
– А куда она денется?! Осталось только подождать.
– Подождём, спешить некуда. Ты сам как себя чувствуешь?
– Ощущение будто марафон в армейских сапогах пробежал.
– Отдохни. Водички попей.
Василий протянул Андрею бутылку воды и сел рядом на лавочке. Андрей сделал несколько глотков и опустил голову на стол рядом с телом девушки. Её кожа уже приняла розовый оттенок, а от раны не осталось и следа, лишь дырка в одежде напоминала о трагедии. Андрей уснул.
Василий смотрел на два спящих тела и подумал: «Кому расскажешь про такое, не поверят. Если все ангелы такие красивые, то я непременно хочу попасть на небеса. Да, а сколько сейчас время? – он посмотрел на часы Андрея. Они показывали 19.35 – Так, если нам придётся провести ночь здесь, а нам придётся провести ночь здесь, то необходимо утеплиться. Нужна одежда. Топить буржуйку – это выдать себя. А взять одежду можно только если вернуться обратно. Если я не ошибаюсь, то на сушилах было что-то».
Василий не стал будить Андрея и решил в одиночку сходить обратно. Он, как можно тише, отворил дверь, выскочил наружу и закрыл её. Его обратный маршрут проходил точно так же, как и утром, только в обратную сторону. Но на этот раз в лесу он ступал осторожнее, стараясь не поранить босые ноги. Он пересёк поле с воротами, реку, поле с высокой травой и вышел к огородам, на которых работали хозяева.
«Так, если я хочу остаться незамеченным, то к себе будет лучше пробраться через двор Дырыча. Главное ему на глаза не попасться. Он хоть и старый пьяница, но зрение дай Бог каждому. Моряк всё же».
Василий в полуприсяде в высокой траве пробирался к забору Дырыча, чтобы его не заметили те, кто работал на огородах. Кто-то полит, кто-то поливает, кто-то собирает колорадских жуков, потому что днём было жарко. От травы Василий бегом пустился в кукурузное поле кем-то засаженное для собственных нужд. В её высоких стеблях он добрался к грядкам Дырыча, которые, как обычно, тот засадил картошкой и забросил. Оставалось самое главное, чтобы Дырыч дыру в заборе не заколотил. Василий перевёл дыхание и побежал туда, где предполагал должна быть дыра, но её там не было. Он прибежал к этому месту и сел на корточки, проклиная Дырыча и оглядываясь по сторонам. Прислонился к забору, посмотрел на прибитую жердь и толкнул её в сторону. Оказалось, что она была прибита на один гвоздь. Василий улыбнулся и пробрался внутрь. Оглядевшись по сторонам, он быстро пересёк половину сада и спрятался за теплицей, которая стояла рядом с их забором. Пёс Дырыча учуял, то ли чужой, то ли знакомый запах и начал истошно лаять.
– Чего там орёшь, оглоед? – послышался приближающийся голос хозяина – Ежа, что ли почуял? А ну заткнись.
Василий из-за своего укрытия наблюдал за Дырычем, как и ожидалось, был пьян. Он направился в сторону теплицы, под свою любимую песню «Врагу не сдаётся наш гордый Варяг». Василий лёг на живот и прижался к земле. Дырыч нарвал огурцов, на пути домой врезал по морде всё ещё лающему псу и, направляя в его сторону оскорбительные слова, пошёл домой.
