Почти каждый раз он критиковал себя за потраченное время, пусть даже это всего лишь час на возвращение в колею, но все, же будь он сильней, не потребовалось бы вновь бороться со своим зверем. Пока Портер проверяет готовность новых файлов для отправки за пределы Вектора своим коллегам, все его мысли уже заняты желанием продолжить искать способы выхода из положения заключенного. Чем больше заняты руки, а ум решает новую задачку, тем меньше шансов в скором времени вновь встретить того, из-за кого он ненавидит свою фамилию: ведь обращение к себе по имени тот не особо терпел, всегда поправляя в угоду помешанности на субординации, – майор Уитман.
Основой принятия сложившихся бесед с людьми, которых тут попросту не может быть, служила как раз та самая история человека, который запер его здесь, попутно дав понять, как устроена жизнь на Векторе. Пока Портер лежал без сознания из-за удара по голове, Харви изолировал это место, написал прощальное письмо, где доходчиво объяснил причины своего поступка, приложив к этому огромные мемуары своей собственной жизни на Векторе. Харви вошел в смотровую, преждевременно заперев ее изнутри, и разгерметизировал помещение, сделав то, о чем мечтали тысячи людей: смог выбраться со станции. Вот так просто первый живой человек, которого Портер встретил на Векторе, позаботился о том, чтобы он не покинул станцию, сделав его пленником этого места. Причина, по которой Харви покинул Вектор таким способом, открылась ему лишь после прочтения мемуаров, и на вопрос, стал бы он так поступать после всего пройденного пути и всей трагедии Харви, Портер четко отвечал: нет, не стал бы. Много раз он перечитывал мемуары Харви, то ища в них некий сокрытый смысл, то просто желая лишний раз убедиться в реальности самого человека, чье тело уже давно пропало в космическом просторе. Пару раз Портер всерьез задавался вопросом: а был ли Харви вообще? Может быть, он – галлюцинация, как и его отец? А запертые двери были им же и организованы как желание получить заслуженное наказание? Но все же, несмотря на благоприятную почву для развития подобных безумных мыслей, Портер понимал, что кто-кто, а Харви Росс был настоящим, о чем говорят его дневники, всегда лежавшие у него на столе, да еще пара факторов, отрицать которые было бы реальным безумием. Для напоминания себе об этом он оставил надпись на двери все тем же белым маркером: «Лишь Харви был реален, лишь он знал тебя на Векторе». Стараясь вчитываться в нее лишь тогда, когда было необходимо, Портер все чаще ловил себя на мысли, что рано или поздно он может забыть о ней, словно само зрение не передаст ему информацию, как не раз происходило со здешними людьми, особенно с самим Харви… В какой-то степени эта надпись была еще и напоминанием, что если бы не встреченный им человек, то история Портера Уитмана на Векторе сложилась бы совершенно иначе, и нетрудно было догадаться, особенно с течением времени, что та встреча спасла его. Она произошла почти три месяца назад.
Инструментов у Портера было достаточно – здесь имелся целый ящик, видимо, на всякий случай. Требовались лишь терпение и ум, чтобы починить панель и открыть двери. Первое время он не думал об этом: убедившись в том, насколько Харви позаботился о заключении его в изоляцию, Портер просто исполнял свой долг, создавая условия для проживания, не думая дальше завтрашнего дня, погруженный в работу и собственное дисциплинирование. Но время шло – и он быстро пришел к выводу, что умирать пока не собирается, хотя, возможно, дело было в том, что человеческая природа не терпит границ. Уже три недели прошло, а все не было должного результата, и порой ему казалось, будто это невозможно. Гнев от подобной безвыходности заканчивался ушибами рук и кистей, подытоживая ту мысль простым заключением: он заслужил все это, ведь не может выбраться. Такое наказание оправдывается крайне легко, стоит лишь покопаться в его прошлом.
