Ёлка стояла между небольшим телевизором и старым диваном с круглыми спинками, на котором спокойно спали папа с мамой. Над их головой плавали две нарисованные прозрачной нитью шубы.
– Это что? Это и все мечты? – удивилась Мэри.
– Сама не пойму. Похоже, что мама мечтает о шубе, а папа мечтает ей её подарить. Но они никогда об этом не говорили.
– Мечты добротные, вещи в хозяйстве пригодные, – порадовался Домовой.
– А ёлка почему такая странная? – не унималась Мэри.
Действительно, игрушки и конфеты были почти не видны в синей комнате, зато сама ёлочка светилась голубым светом. Но этот свет исходил не от всех иголочек, некоторые не светились совсем.
– Умирает горемычная: без леса жить непривычная. Леший поди горько плачет над каждым пеньком, растирает слёзы сухим кулаком. Зачем было рубить, только в дом мусор носить! – всхлипнул Болтун.
– Но какой же праздник без ёлки? – огорчилась Маруся.
– Наряжали бы в лесу, чем губить такую красу! Раньше в праздник дубы украшали, а деревьев не обижали.
– А у меня ёлка в пять раз больше, – выпалила Мэри.
– Значит, вы в пять раз хуже, в дом бы вам стужу. Кто там у вас, эльфы? Уплакались поди, и к бабке не ходи.
Мэри сама чувствовала, что немного расстроилась, но виду подавать не хотела. Она задёрнула штору и попросила:
– Давай посмотрим в той комнате, кто там у тебя спит?
– Там сестра и братик.
– Точно как у меня…
Теперь все стояли в дверях детской комнаты и улыбались. Здесь было гораздо веселей. Над кроватью у старшей сестры на светящихся плечиках висело бальное платье с длинным развивающимся шарфом.
– Это нормальное желание, это я понимаю, – развеселилась Мэри.
– Чего тут нормального, для разового надевания, – рассудил Болтун.
Над кроваткой у братика болтался воображаемый меч, щит и сверкающий шлем.
– Малец не вырос ещё, но уже воин большой, – ухмыльнулся Домовой.
– И это всё? Так, пошли ко мне, я быстро все мечты исполню, – предложила Мэри.
– Воровать плохо, выйдет боком, – предупредил Болтун.
– Причём тут воровать? Говорю же у нас горы всего такого, о чём они мечтают. Платья сестра только два раза надевает, а игрушки и вовсе на два часа нужны, потом подавай новые. Мама раздавала в Рождество, но там ещё много осталось, – Мэри не понимала недовольства Болтуна.
– Я боюсь к тебе идти, – призналась Маруся.
– Если я твоё отражение, то почему я не боюсь? Пошли, посмотрим, о чём мои мечтают. Очень хочется!
– Бери побольше, раз даром дают, у нас места много тут, – поучал Марусю Домовой. – У нас и валенки прохудились, новые бы пригодились.
– Но это же чужое! – возмутилась Маруся.
– Что выброшено, то ничьё. А ничьё – может быть моё. Не умеете вы мечтать и Деда Мороза звать, – не унимался Болтун.
– Дед Мороз? – Маруся присела на подоконник в кухне, с любопытством глядя на Болтуна.
– А ты его видел?
– Мороз знаю, но причём тут дед? – удивилась Мэри.
– Девоньки, угомонитесь. Это каша не с этой печи, тут ворчи, не ворчи. Тот мир волшебный, поднебесный, очень чудесный. Деды Морозы не всем являются, для души стараются. А Новый год праздник земной, домашний, подарки полезные приносящий.
– Ты не веришь в Деда Мороза? – удивилась Маруся.
– Почему не верю, я его знаю давно. Но, голуба моя, нельзя увидеть дно, не выпив воды. А пока, ступай в гости, не говори ерунды.
– Расскажи про волшебников, – попросили девочки, а Мэри даже слегка топнула ногой.
– Всё вам сразу, девоньки, и скажи. Ещё и дорогу покажи. Иди, неси в дом добро, пока время не прошло. Что ни попаду в дом не неси, побольше тёплых вещей проси. Эх, жаль, мне заказана туда дорога, а то бы я унёс много.
