Кожаные ботинки с круглыми истершимися носами тяжело опускались на бетонную лестницу. Топ. Топ. Топ. Ваня поднялся на третий этаж. Через окно видны дерзкие студенты у входа. Ведут себя так, будто владеют миром. Не владеете! За вас всё решили родители! Не родители, так начальники, не начальники, так правительство.
Уверенными шагами Иван отправился к кабинету ректора. Холодную тишину коридора разрезал голос Вениамина Петровича. Отчетливо возмущенный, громкий даже из-за закрытой двери. Ваня удивленно хмыкнул и почему-то вопросительно кивнул проходящему мимо третьекурснику. Тот пожал плечами и испуганно метнулся дальше. Если ректор кричит, то явно чрезвычайно серьёзное. Он редко повышал голос. Только однажды за десять лет работы Ивана в университете. Тогда приезжала комиссия на проверку, а в это время решили запустить нейросетку для управления доступом к кабинетам. Она оказалась необученной. Никого не узнавала и не пускала помещения.
Нерешительность дала ростки. Ваня переминался с ноги на ногу, несколько раз протягивал руку, чтобы войти, но опускал обратно. «Да и ладно!» – женский крик внутри кабинета. Хлопок. Дверь резко распахнулась и едва не стукнула Ивана по лбу. Страх – топливо для быстрых отскоков.
– До свидания, Юлия Анновна! – крикнул ректор и четким движением закрылся.
Стремительно рассекая воздух, девушка застучала по коридору. Сжатые кулаки, твёрдый шаг, острый взгляд вперед.
– Юля! – окликнул Иван и пошел следом.
С благородной осанкой, статная, она словно вытянулась от злости. Её шаги были слишком тяжёлыми для девушки и, казалось, сотрясали стены старенького корпуса университета, заставляли дрожать.
– Подожди! – крикнул Ваня и пошел быстрее.
Как не остановился бы поезд от просьбы, так и Юля продолжала мчаться вперёд. «Да ладно, я её ничем не обидел, – пронеслось в голове, – тут что-то другое». Он трусцой догнал девушку и схватил за плечо:
– Да стой ты!
Юля замерла, словно окаменела. Медленно повернула голову. Туго завязанный хвост на её макушке тревожно подпрыгнул. От взгляда хотелось скрыться. Сильные женские эмоции опасное дело, никогда не знаешь как проявятся.
– Приятно было с вами сотрудничать, Иван Валерьевич, – отчеканил ледяной острый голос.
Её натянутая улыбка виделась оскалом зверя в капкане.
– Надеюсь, ваша жизнь сложится как вы того заслуживаете, – продолжила Юля, – мои дисциплины скорее всего отдадут вам, так что, повторяйте нейросети.
Она протянула руку. Холодно. Отчуждённо. Пожимая её ладонь, Иван смотрел на неё и хотел понять, что же скрывается внутри этой самостоятельной, всегда-знающей-что-делать женщины. За годы отношений так и не разобрался, может сейчас станет ясно? Но её серые глаза были где-то далеко, не в этой реальности.
– Юль, – мягко прошептал он, – тебя уволили? За что?
Она недовольно раздула ноздри, вырвала руку и отвернулась.
– За несоблюдение личных границ. Я пойду, Вань. Хочешь поговорить, звони. Или заходи. Буду дома.
– Да забей, Юль, это для универа потеря, не для тебя, – попробовал Иван успокоить, – ты отличный преподаватель, отдохни, всё ещё решится.
Она символически кивнула и пошла к лестнице. Ваня проводил её взглядом. Шифоновая кофточка с вырезом на спине, черные обтягивающие брюки, уверенная походка, осанка, прямой холодный взор – всё это делало Юлю особенно красивой. И уязвленной.
Дверь в кабинет ректора плотно закрыта. Сомнения Ивана растворились, он уверенно зашёл. Сегодня здесь пахло морем, отдыхом. Голова Вениамина Петровича уныло опёрлась на ладонь и выглядела как-то по-собачьему тоскливо.
