Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы - страница 6

Целый каравай мужики ему купили, да юродивый ломоть небольшой отломил и вернул им хлеб. И к храму направился. Мужикам любопытно стало, какие такие братья могут быть у нагого юродивого, и следом за ним двинулись. А Василий перед храмом уселся, принялся крошить ломоть и крошки птичкам разбрасывать.

Мужикам захотелось расспросить юродивого, какого он рода, откуда в Москву пришел, но тот снова темно заговорил, не понять вовсе, о чем речь ведет. Они обратились к нищим перед храмом, но и те мало что прояснили: кто он и откуда, одному Богу известно, а здесь, на Красной площади, сколько себя помнят нагой сидел, почитай, всегда.

Но они ошибались, Василий, прозванный Блаженный, не всегда сидел нагой посреди Москвы.

Будущий блаженный, Василий появился на свет в декабре 1468 года (по другим источникам – в 1469 г.), в семье крестьян, или «простых людей», согласно летописи XVII века, в селе под названием Елохово, тогда подмосковном. Ныне это район станции метро «Бауманская», и там находится Богоявленский кафедральный собор. В XV же столетии это была окраина Москвы, а сама она, точно к мамке, жалась к стенам Кремля из камня. Что и говорить, то были крутые времена: и татары набеги устраивали, и русские князья раз за разом что-то между собой делили, и лиходеи всякие по дорогам окрестным промышляли.

Предание гласит, что Василий родился на паперти церковной, у храма Владимирской иконы Богородицы. Родители – кроме того, что звали их Иаков и Анна, житие ничего не сообщает – отдали отрока учиться сапожному делу. Юный подмастерье старательно осваивал ремесло, но при этом постоянно размышлял про что-то свое и часто молился.

Однажды к сапожнику пришел богатый купец, мужчина крупного сложения, как бочка круглый, с лоснящимся лицом и румянцем во все щеки. Радуясь себе самому, поведал купец сапожнику, что его привело в мастерскую: ему захотелось иметь сделанные так крепко сапоги, чтоб они целый год не износились.

– Через три дня сапоги тебе без надобности будут, – заметил подмастерье неожиданно.

Цыкнув на ученика, мастер заверил купца: стачает он ему сапоги такие, что сносу им не будет. Сговорились о цене, и купец, сказав, что через три дня он придет за сапогами, удалился с довольным видом. Радуясь хорошему заказу, сапожник удовлетворенно потер руки, а Василий между тем никак слезы унять не мог.

– Чего плачешь? – спросил его мастер.

– Жалко купца, – отвечал Василий. – Сапоги хочет такие, чтоб без сносу были, а сам вскоре износится, даже примерить обновку не успеет.

Не уразумев темных слов ученика, сапожник в сердцах сплюнул, ругнул Василия и взялся заказ выполнять.

А спустя два дня мастер узнал, что заказчик его преставился. Вот что, оказывается, подразумевал подмастерье, когда странные слова свои говорил: Василий провидел судьбу купеческую, смерть его предсказывал. Вскоре оставил ученик сапожника и колодку, и дратву и, в чем быв, порог дома переступил и пошел, куда направит дорога.

И так угодно было Господу, что из села Елохово вышел сапожников ученик Василий, а в Москву юродивый пришел, Василий Блаженный. По пути растерял он одежку свою, в город вошел как есть нагой, будто народился на свет только что. Да по сути так и было оно. И новая жизнь началась у Василия: принял на себя он юродства подвиг, который потяжелее вериг будет, много тяжелее.

Денно и нощно молился Василий, на паперти ночи проводил под открытым небом: ни дождь ему был нипочем, ни жара со зноем, ни стужа. Разве что зимой, в особенно лютые морозы, у кого-нибудь в сенях переночевывал.