Великая Бессарабия. Том 1 - страница 27

Санда, крикнул Иван Иванович, моя Санда приехала повторил он радостно и бросился ей в объятия. Дай посмотрю на тебя, ты ли это? Иван Иванович радовался как ребёнок.

Вот что значит разлука, подумала Александра Васильевна, но вслух сказала всем добрый вечер дорогие гости, сейчас я принесу на стол. Но гости, уже торопились по домам. Было ясно, надо оставить хозяев одних. Военное положение, вдруг вспомнили все и стали прощаться.

Александра Васильевна и Иван Иванович, долго ещё не могли успокоится. Вот радость, жена приехала.

Расскажи, как ты приехала? Дом хороший? Как Дмитрий? Иван Иванович завалил вопросами Александру Васильевну, а она долго смотрела на него, заметив, что он стал уже совсем седой и похудел. Наконец, она пришла в себя и стала быстро говорить, что дом она купила. Дом находится в хорошем состояние, ухожен, а огород прекрасный. Она, уже успела собрать часть урожая. Осталось собрать виноград, но это уже, в компетенции мужа. Дорога очень тяжёлая. В вагоне постоянно бегают какие-то типы и пристают к одиноким женщинам и детям. На своё счастье, она ехала с знакомыми из Белгорода на Дунае, муж с женой и взрослые дети. Один из детей, учился в нашей гимназии и узнал меня. В вагонах полно военных, кто с фронта, кто на фронт, не поймёшь. У всех грустные лица. Печать войны стоит на всём. У всех пассажиров напряжённые лица. Хотелось скорей домой, увидеть тебя дорогой, закончила она свой рассказ. Ты как без меня? Опять с друзьями решил провести время?

Дорогая, начал Иван Иванович издалека, ты знаешь, как скучно без тебя? Дмитрия тоже не хватает. В начале думал, с ума сойду. Я же не привык так долго оставаться один, без тебя. Готовить я не умею. Стирать тоже. Даже стричься, и то без тебя не помню где. Мучался как мог.

Ты едешь с мной в Николаевку? Строго спросила Александра Васильевна, словно ученика в школе. Она следила за его реакцией. Как он ответит.

Да, ответил Иван Иванович тихо. На этом закончим разговор на эту тему. Пошли спать. Уже поздно.

Вижу, ты уже начал готовится к переезду, сказала Александра Васильевна, как будто не слышала слов Иван Ивановича. Часть мебели продал. Что ещё продал, пока не было меня завелась она. Чувствовалось, соскучилась женщина по дому, а он спать. Где спать будем?

Спальную я тоже продал, но заберут потом, когда придёт время уезжать, сказал Иван Иванович.

Завтра и едем, не унималась Александра Васильевна. Ей было приятно, что получилось так, как она хотела. Не часто в её жизни с Иван Ивановичем, так, бывало. Она, наслаждалась своей маленькой победой, не понимая, что Иван Иванович, очень тяжело воспринимал свой переезд в село, к её родственникам. Он очень самолюбив. Всё это случилось, благодаря одному страшному обстоятельству, которая называется война. Думал ли Гавриил Принцип и те, кто дали ему в руки револьвер, какие страдание принесёт это народам Европы?

Нет, не думали.

Думал ли Кайзер Вильгельм II, что война принесёт столько страданий немецкому народу?

Нет не думал. Он думал только о своём величии. Он хотел возвеличится ещё. Стать Барбароссой, Карлом Великим или Фридрихом Великим. Всё равно кем, только быть Великим. Европа вступала в новую, не видимую ещё войну. Позиционную, на полное истребление, поскольку мы уже говорили о пулемётах и тяжёлых мортирах.

В это время далеко от фронта, в селе Николаевка, Иван Дмитриевич, вытягивая сапоги из грязи, при этом помогая себе руками, шёл на встречу с военным представителем императорской русской армии, который занимался рекрутированием резервистов в армию, и по совместительству интендантом по обеспечению армии продовольствием и фуражом. Встреча состоялась по просьбе Иван Дмитриевича, благодаря своим старым знакомым по службе, с которыми переписывался. Он без труда нашёл дом, где на фронтоне висел российский флаг и вошёл внутрь. Солдат, который стоял на часах, справился кто нужен, и попросил подождать. Через минуту он вышел и сказал. Войдите, вас ждут. В углу комнаты, за столом, сидел уже не молодой человек в офицерской форме, в толстых очках и в фуражке. Он внимательно изучал вошедшего. Стол был расположен так, что вошедший ослеплялся светом из окна и плохо видел сидящего, зато он у него был прекрасный вид.