Великая Рыба - страница 11

– Ноги уже устали стоять, – продолжал Максимилиано. – И выпить хочется.

– Потерпи, – ответила Виктория. – Осталось всего пять поздравлений.

Но она обнадежила принца слишком рано.

Как только официальные речи закончились, в зал ровненькой цепочкой вошли дети. Ангельские создания лет шести от роду, в беленьких платьицах, с гигантскими бантами на головах, они построились в ряд и начали читать перед дряхлым Иоганном стихи. В руках каждый ребенок держал по огромной белой гвоздике.

Стихотворные слова, сочиненные к этому празднику, мало чем отличались от прошлогодних. Главным было с невероятной помпезностью вложить в них как можно больше любви (а может быть, псевдолюбви) к монарху.

Славься во веки,

Наш мудрый король,

Мы любим тебя

И гордимся страной,

– декламировали дети хорошо отрепетированными голосами. Строф было много, и все они походили одна на другую. Закончив чтение стихов, детки по одному стали подходить к Королю-Мумии и вручать ему белые гвоздики. Последнего ребенка старый монарх взял на руки, облобызал его пухленькие розовые щечки своими высохшими губами и, с минуту покрасовавшись перед гостями и камерами придворных корреспондентов, опустил на пол. Король-Мумия любил детей. Это было неотъемлемой частью его имиджа.

Когда детишки удалились («Какое облегчение!» – прошептал Максимилиано), гостей пригласили в соседний зал. Там были накрыты столы для фуршета. Король Иоганн в последние годы предпочитал кормить гостей стоя – возможно, для того, чтобы даже во время еды каждый из них невольно выражал почтение юбиляру. Вдоль стен все же расставили стулья, и добрая половина гостей, изображая бодрый вид, как бы невзначай устремилась к ним.

Принцесса Виктория не переставала тайком посматривать на Густава Девятого. Она ловила каждый, даже самый мимолетный его взгляд, и не заметила, как к ней подошел Король-Мумия.

– Милое создание, – проскрипел он, – могу ли я попросить Вас об одном одолжении?

– Конечно, – ответила девушка.

– Видите ли, дорогая, скоро подойдет время выноса торта. По традиции каждый год его разрезает самая юная гостья торжества. Сегодня эта гостья – Вы. Не откажете старику?

– Конечно-конечно, – улыбнулась Виктория.

Когда Король-Мумия удалился, она подошла к матери и прошептала:

– Я буду резать торт! Он сказал, это такая традиция. Интересно, почему?

– Это символ, – тихо, почти что одними губами ответила королева Августа. – Он считает, что юность разрезающего праздничный торт символизирует прибавляющийся у него год жизни.

– Это как?..

– Ну, будто бы следующий год его жизни будет наполнен такой же энергией, как жизнь разрезающего торт. Ты должна будешь сделать первый надрез, все остальное – работа прислуги.

Виктория посмотрела по сторонам, пытаясь вновь увидеть Густава Девятого, но тут вышел управляющий праздником и провозгласил:

– Минуточку внимания!

Гости, зная ежегодный регламент, прервали беседы и, переглядываясь, встали по сторонам.

Двери распахнулись, и в зал вплыла ступенчатая башня из крема, на вершине которой полыхало бесчисленное множество свечей. Это был торт. Торт был таким же необузданно большим, как и размах всего праздника.

Его довезли до конца зала, где на заранее приготовленном возвышении уже стоял король Иоганн, опять в своей мантии и короне. Его рот приходился как раз напротив свечного пламени. Вдохнув поглубже, монарх изо всех сил дунул на свечи, повторив это ещё и ещё, пока последний огонек не потух. Раздались аплодисменты.