Великая война. Первая мировая – предпосылки и развитие - страница 11

Окутанные тайной молчания, не знавшие подробностей, не без труда собранные британские экспедиционные силы были отправлены на свои позиции вокруг старинной крепости Мобёж, расположенной на краю левого фланга французского фронта. Никогда еще в истории Британии армия не находилась за морем с такой незначительной эффективностью. В результате она оказалась там «песком в колесе». Величайший британский военный, фельдмаршал лорд Китченер Хартумский был назначен военным министром 5 августа. Вникнув в проблемы европейской войны и обладая военным инстинктом, он сразу почувствовал глубокое недоверие, существовавшее между французским и английским штабами. Он не считал возможным оставить Англию незащищенной (какой она казалась) перед опасностью вторжения, поэтому настоял на удержании двух дивизий в Британии. Были посланы только 4 пехотные дивизии и 1 большая кавалерийская; это была крошечная капля в могучем потоке вооруженных сил, но она дополнила его. Передовые части высадились во Франции 7 августа, к 20 августа они были укомплектованы. Сражения на границах были к этому времени в разгаре, и британцы, как предчувствовал Китченер, вскоре нашли себя на том участке, который покойный немецкий генерал Шлиффен считал решающим. На четырех фронтах центральные державы стояли лицом к лицу со стремительными атаками противников. Для австрийцев, уже отступавших под ударами сербов, 18 августа возникла новая угроза от группы армий генерала Иванова в Польше и Галиции, которая совпала по времени с атаками французов в Лотарингии. 19 августа наступающая русская армия одержала победу под Гумбиненом в Восточной Пруссии. Повсюду, кроме Сербии, Германия и Австрия стремились организовать собственное наступление, даже ценой отказа от более осторожных планов. Фон Приттвиц, несмотря на относительно небольшие силы, последовательно наступал. Конрад фон Хетцендорф имел свои обширные планы. На западе отказались от жесткой обороны левого фланга – основополагающего принципа плана Шлиффена. Как бы ненароком германское высшее командование констатировало его отмену.

Кронпринц Рупрехт Баварский, временно командовавший двумя германскими армиями на левом фланге, выдвинул идею контратаки против французов вместо того, чтобы заманивать их в ловушку, подготовленную Шлиффеном. Заместитель фон Мольтке сказал по телефону начальнику штаба Рупрехта:

«Нет, мы не можем разрешить вам атаковать. Вы должны целиком взять на себя всю ответственность. Это ваше собственное решение, которое будет на вашей совести».

Ответ был таков: «Это уже происходит. Мы атакуем».

Заместитель фон Мольтке только ответил: «Не может быть! Тогда давайте, и да поможет вам Бог!»

Это произошло 20 августа, когда 1-я и 2-я армии французов с величайшим воодушевлением и с минимальными предосторожностями рвались вперед, вдохновляемые приказом Де Кастельно: «Противник отступает по всему фронту… Мы должны его преследовать с максимальной энергией и быстротой…» Они с полной скоростью шли навстречу движущейся германской армии. Плотные, хорошо заметные линии французов скашивались пулеметным огнем, массами погибали под ударами артиллерии, но их напор и число не иссякали. Сражения при Моранже и Сарбуре стали настоящим бедствием для французов. Ничего удивительного, что некоторое время спустя французская ставка главного командования переместила свое внимание на этот сектор, не замечая, что немецкие войска вошли в Брюссель, после чего двигаются на запад и юго-запад. Намюр снова начали бомбардировать, и в этом виделось зловещее предзнаменование. От обеспокоенного командира французской 5-й армии, обращенной к бельгийскому фронту, генерала Шарля Ланрезака, просто отмахивались. Встревоженный передвижениями противника на фронте, расположенном прямо перед ним, безразличием командования, он быстро лишился присутствия духа. Считая, что от прибывших британцев, чье количество было незначительным, а боевые качества неизвестны, не будет много толка, он был невысокого мнения и о способностях их командующего Джона Френча.