– Подожди, Турин, я действительно хочу разобраться. К чему нам вообще поворачивать обратно? Навигация показывает, что мы движемся в правильном направлении. К утру мы можем быть в Дзаге, если продолжим путь сейчас, я уверен.
– Нет-нет, – подал голос Жорж. – Впереди идут плохие земли. Из-за бури мы слишком близко подосли и должны обойти их, но, пока темнота, я могу осибица и вывести вас на опасности. Надо делать привал, насяльник.
Из-за того, что я был более разговорчив, Жорж с самого начала стал называть меня начальником и уважать чуточку больше Турина.
– Что ещё за плохие земли? – спросили мы в один голос.
– Там, впереди, живут духи зла. Весьно голодные духи из низменного мира. Уж много лет как они облюбовали для себя те земли впереди. Всякий, кто окажется там, исчезает. Уж много-много хоросих монголов пропало. Пропадают стада, пропадают караваны. Впереди больсая опаснось.
О голодных духах я слышал из буддистских верований. Эти духи были нечто вроде низших форм перерождённой материи. О подобном месте в Монголии, где массово пропадали бы люди, – никогда.
– Послушай, Жорж, уж не дуришь ли ты нам голову? Может, тебе просто хочется поспать, лежебока ты эдакий?
Я знал, что в случаях, когда у монгола всего в изобилии в его хозяйстве, он предпочитает вовсе ничем не заниматься, а лежать в своей юрте да бесконечно попивать чай.
– Нет, насяльник. Будь я зверем носьным или птицей, чтобы видеть в темноте, я не стал бы настаивать на носьлеге, а безопасно привёл бы вас в Дзаг. Но теперь незя. Можно нарваться на какого-нибудь голодного духа, обходящего границы своих владений, и он проглотит нас. Всех проглотит. Нет, нет, ждать утра надо.
– Ну, насчёт того, что в темноте ты не видишь, я тебе поверю, и на ночлег мы, так уж и быть, остановимся. Но завтра никаких глупостей и поворотов обратно. Приведёшь нас в Дзаг кратчайшим маршрутом, напрямки.
– Незя. Никто ещё не возвращался после встреси с голодным духом. Вперёд нет пути, – и для пущей убедительности он добавил. – Ни живым, ни мёртвым.
Пока раскладывались на ночлег, начались меж нами споры. Мы с Турином, конечно же, не верили ни в каких духов и пытались втолковать Жоржу, что, находясь вместе с белыми людьми, его жизни не может ничто угрожать, но на все наши разумные доводы он с неутомимым спокойствием повторял, что вперёд дороги нет. Тогда Турину пришло в голову, что наш монгол так упрямится, потому что мера вознаграждения ему вдруг начала казаться недостаточной, и вслух предложил увеличить суточный паёк вдвое. Монгол, казалось, не обратил на удвоенное вознаграждение внимания, и тогда Турин прибавил ещё чуть-чуть, но, похоже, никакая сумма не могла вытеснить из Жоржа опасения за собственную шкуру. Я шепнул Турину, чтобы тот прекратил напрасные уговоры. Если монгол не образумится и к утру, мы просто оставим его. До Дзага недалеко, доберёмся сами с нашими средствами навигации, а уж там отыщем себе другого проводника, более покладистого, быть может, даже за меньшую сумму, который доведёт нас до озёр. На том и порешили, и успокоенные легли спать.
Лично я после длительного бодрствования и перенесённых неудобств от песчаной бури спал как убитый, и Турин, похоже, тоже, ибо, пробудившись поутру, мы не обнаружили вокруг себя ни одной живой души. Этот подлец Жорж бросил нас и впридачу увёл всех верблюдов, даже вьючного. Единственное, ему хватило остатков чести снять с сёдел наши личные вещи и оставить их нам. А в них-то как раз и находилось самое главное для нашего выживания в степи: карты и прочие средства навигации да подканчивающиеся запасы продуктов. Не будь всего этого, мы непременно бы сгинули в Гоби, а так у нас имелся неплохой шанс выбраться. Единственное, в чём мы испытывали недостаток, так это в питьевой воде. Бадья и бутыль исчезли вместе с верблюдами, а в наших личных флягах оставалось немного: у меня – чуть больше, чем половина, а у Турина спасительная жидкость плескалась на дне.
