Не успел мистер Гэтсби отрекомендоваться, как к нему торопливой походкой подошел дворецкий и сообщил, что на проводе Чикаго. Он извинился, слегка поклонившись каждому из нас.
– Если что-то захотите, просто кликните кого-нибудь из слуг, старина, – ободрил он меня. – Прошу прощения. Я присоединюсь к вам чуть позже.
Едва он отошел, как я тотчас же повернулся к Джордан, стремясь поделиться с ней своим изумлением. Я ожидал, что мистер Гэтсби окажется румяным толстяком лет сорока-пятидесяти.
– Кто он все-таки такой? – поинтересовался я. – Вы что-нибудь знаете?
– Он просто человек по фамилии Гэтсби.
– Я в том смысле, что откуда он. Чем занимается?
– Теперь и в вас взыграло любопытство, – ответила она со слабой улыбкой. – Ну… мне он как-то сказал, что окончил Оксфорд.
Начали смутно вырисовываться какие-то черты его биографии, но ее следующая ремарка напрочь стерла их.
– Однако я этому не верю.
– Почему же?
– Не знаю, – упрямо произнесла она. – Просто мне кажется, что никогда он там не учился.
Что-то в ее тоне напомнило мне слова одной из девиц «Он как пить дать убил человека», и это еще больше разожгло мое любопытство. Я бы не колеблясь поверил рассказу о том, что Гэтсби выбился в люди откуда-нибудь из болотистых краев Луизианы или из бедных кварталов нью-йоркского Ист-Сайда. Это было бы объяснимо и правдоподобно. Но молодые люди никоим образом – по крайней мере так казалось мне, не очень сведущему провинциалу, – не могли просто так выныривать из ниоткуда и покупать себе дворцы на берегу Лонг-Айленда.
– В любом случае он закатывает шикарные, многолюдные вечеринки, – сказала Джордан, переменив тему с чисто светской неприязнью ко всякой конкретике. – А мне они нравятся. Здесь так уютно. На небольших приемах негде уединиться и побыть одной.
Раздалось буханье большого барабана, и звонкий голос дирижера вдруг взлетел над гвалтом веселившихся в саду гостей.
– Дамы и господа! – воскликнул он. – По просьбе мистера Гэтсби мы исполним для вас последнее произведение мистера Владимира Тостоффа, которое столь благосклонно приняли в Карнеги-холле в мае прошлого года. Если вы читали газеты, то знаете, что оно произвело настоящую сенсацию. – Он улыбнулся добродушно-снисходительной улыбкой и добавил: – Ну просто сенсацию! – После чего все дружно рассмеялись.
– Пьеса называется, – торжественно объявил он, – «Джазовая история мира». Автор – Владимир Тостофф!
Я не смог оценить глубокий смысл опуса мистера Тостоффа, поскольку после первых же тактов вступления вдруг заметил Гэтсби, в одиночестве стоявшего на мраморных ступенях и одобрительным взглядом осматривавшего одну группу гостей за другой. Я не заметил в нем ничего зловещего: гладкая кожа на лице, покрытая ровным загаром, аккуратная короткая стрижка, словно его ежедневно посещал парикмахер. Возможно, то, что он ничего не пил, помогало ему некоторым образом отстраниться от гостей, поскольку мне казалось, что он становился все более корректным по мере того, как гостей все сильней охватывало веселое пьяное панибратство. Когда «Джазовая история мира» закончилась, одни девицы стали компанейски склонять мужчинам на плечи свои кукольные головки, другие начали шутливо падать в обморок на руки мужчин и даже просто в середину кружка, уверенные, что их подхватят. Но никто не падал на руки Гэтсби, ни одна головка с короткой стрижкой не склонилась ему на плечо, и ни один импровизированный квартет не пропел ему здравицу.
