Мысли Свинцова вернулись к музыке. А там звучала разработка первой части. Она состояла из переработанной побочной темы с изменённым началом главной, которое давало возможность Свинцову наблюдать, как угасали последние остатки надежды, с роковой неизбежностью подготавливая вступление трагической главной темы репризы. Обладающий абсолютным слухом Свинцов с изумлением заметил, что виолончель отказалась проводить главную тему, а объединилась с альтом и скрипками в исполнении первых двух нот темы, которые, обретая нарастающую силу, настойчиво отдавались приговором: «Виновен! Виновен! Виновен!» – с последующим нарастающим бессилием и покорностью судьбе. И не успел свинцовский разум задаться вопросом: «А кто и в чём, собственно, виновен, господа?» – как гениальный автор остроумно и решительно вскрыл взаимосвязь второго построения главной темы с побочной. В результате побочная тема, хотя и сохраняла прежний ритм, уже не походила на беззаботный танец – игру из далёкого прошлого, когда «земля казалась ласковой», а показала жестокую действительность во всём её трагическом блеске. Последовавшая за ней кода поставила последнюю точку в трагическом действе.
«Шах и мат! Вот так я разделался с виновным в гибели Куколки стоматологом. Так я разделаюсь и с этими!!!» – внезапно сделал парадоксальный вывод из прослушанной первой части квартета Свинцов. * (Интерпретация музыки квартета с привлечением личных и социальных ассоциаций принадлежит исключительно мозговой перистальтике Вениамина Николаевича Свинцова. Сам автор, неплохо знакомый с «Русскими квартетами», весьма далёк от подобных бредовых проекций музыки на происходящие события – прим. автора).
Последовавшая затем вторая часть Scherzando с решительным триольным построением крайних разделов и с прорывающимися местами акцентированными аккордами, а вдобавок и светлые тона средней части лишь укрепили уверенность Свинцова в только что принятом решении.
Третья часть квартета Andante, тема которой в ре-мажорной тональности строилась по восходящим ступеням трезвучия, излагаемая сначала первой скрипкой, затем виолончелью, была чиста, как горный воздух, и безмятежна, как расстилающийся внизу смеющийся ландшафт. «Как было бы здорово по окончании инспекции оставить на время дела и махнуть в живописные, покрытые лесом горы Кавказа», – пронеслось в голове великого реформатора. Побочная тема, проходящая сначала у альта и виолончели и затем у обеих скрипок, как бы напоминала вопрос и ответ и вносила танцевальный оттенок, усиливая радостный колорит. Лишь в разработке появилось ощущение тревоги, обусловленной то и дело возникающим пунктирным ритмом, что заставляло вспомнить о первой части. Впрочем, тревожный оттенок незаметно улетучился, и больше уже ничто не беспокоило безмятежную красоту этого Andante.
Но особенно приглянулся Свинцову финал квартета Presto. Его венгерские мотивы главной партии переплетались с побочной партией в причудливом Perpetuum mobile. Драматизм, обостряющийся в разработке и репризе, оставлял в душе слушателя чувство грусти и разочарования. Передача закончилась.
«Продолжение во вторник, раз сегодня пятница. Жаль, не услышал, кто автор. Умеет же писать грустные вещи и не только не давить при этом на психику, но и направлять мысли слушателя в нужную сторону! И укреплять веру в истинность принятого решения!» – резюмировал Свинцов, возвращаясь из светлой печали квартета в реальность, напоминающую о себе чувством голода. Он вызвал менеджера сестринского дела, появившуюся с почтительно-услужливой миной, и потребовал принести ужин.
