! Их надо только постичь, прочувствовать, услышать!
Он с минуту помолчал в задумчивости, затем продолжил.
– Да-да, услышать… Знаете, в первый вечер моего пребывания по радио передавали квартет струнных инструментов си минор из цикла «Русских квартетов». Вот, скажу я вам, гармония такая светлая и ненавязчивая. Автора, правда, не назвали, я не сначала включил приёмник. Вы не слышали этой передачи? Исполнял «Веллер-квартет». Веллер – не тот, что всё охаивает, а другой, он играет первую скрипку в этом квартете. Завтра вечером будет продолжение передачи, и исполнят другой квартет.
– Тут и без передачи всё ясно, – безапелляционно заявил третий эскулап. – Кроме Йозефа Гайдна цикл «Русские квартеты», насколько мне известно, больше ни у кого из композиторов не встречается.
– Мне это имя неизвестно, – несколько раздражённо сказал Свинцов. – Кто это?
– Знаменитый композитор, подлинный музыкальный реформатор. Моцарт писал в письмах, что именно у Гайдна он научился писать струнные квартеты. Кроме того, он создал симфонию как жанр в современном понимании. Невероятно, но факт, что многие считали его своим спасителем. Известен такой случай. Однажды, во время гастролей в Лондоне, газеты написали, что Гайдн якобы умер. Но люди всё равно пошли на премьеру очередной симфонии. И были потрясены, увидев выходящего на сцену совершенно живого Гайдна. Они вскочили с мест и ринулись к сцене, чтобы убедиться, что это не обман зрения. В этот момент огромная люстра оторвалась и упала в партер. Но так как все были у сцены, партер был пуст, и поэтому никто не пострадал. Вроде реформатор-то от музыки, а людей уберёг, спас, выходит. Поэтому симфонию, исполнявшуюся в этот день, слушатели назвали «Чудо».
– Не забывайте, моя реформа тоже для спасения людей! – больной реформатор испытывал странную смешанность чувств. – Кстати, мне ваше лицо знакомо. Это вы ещё в первый день, не дав себе труда освоить толком «Оптимизатор», доставали меня лишними, не входящими в утверждённый перечень мыслями? Про цвет ампул, которыми я кололся до поступления в эту больницу?
– Да, это был я, – скромно согласился третий эскулап.
– Вот и запомните, никаких, слышите, никаких лишних, неутверждённых вопросов. Все вопросы придуманы и продуманы до вас! – отчеканил Свинцов. – Вам надлежит навсегда выкинуть этот дурацкий вопрос из головы. Ясно?
– Всё сделаю как скажете, – смиренно ответил эскулап и, окинув Свинцова как бы сожалеющим взглядом, вновь сосредоточил своё внимание на изучении остальной документации того самого больного, обсуждение которого было так некстати прервано появлением реформатора. Потом вновь обратился к Свинцову: – Простите, что прерываю ваши размышления, но я не вполне понял, как и за что клиент-правообладатель будет благодарить себя улыбкой, если ему лучше не стало и он пребывает в «трагической гармонии»?
