Стефа о чём-то задумалась, а у Элли появилась возможность в свое удовольствие поглазеть по сторонам. А посмотреть было на что. Дома двух, трёх этажные. Без столичной страсти к украшательству, зато многие фасады прикрывала сетка, по которой вился виноград. Между домами тянулись веревки для сушки белья. Мощеные узкие улочки, на которых совсем не было лошадей, радовали глаз удивительной чистотой. Ни повозок, ни всадников, ни, соответственно, лошадиного навоза. И никаких помоев на улице. Редклиф славился своей прогрессивностью. Первый город, в котором построили канализацию. Люди перемещались либо пешком, либо на велорикшах. Несколько раз на глаза попались и двухколёсные велосипеды, но их было мало. А один раз мимо проехала самоходная повозка с паровым двигателем.
Поездка завершилась у проходной университета, огромная территория которого была окружена кованой оградой в два человеческих роста. За ней хорошо просматривался ухоженный парк и несколько корпусов зданий. За ограду велорикшу не пустили. На проходной Стефа взяла тележку, почти такую же как на вокзале, погрузила на нее чемоданы и повезла в сторону общежития, предварительно показав Элли, где искать приёмную комиссию, попрощавшись и ещё раз напомнив о назначенной встрече после зачисления в университет. Следуя указаниям подруги, Элли добралась до административного корпуса.
В приёмной комиссии, отстояв небольшую очередь, девушка получила анкету, которую требовалось заполнить, расписание вступительных экзаменов и списки вопросов к каждому из них. К этому Элли была готова. Именно ради такого случая, один из четырёх ее чемоданов был на половину забит конспектами. Книги отец ей с собой не отдал, а вот конспекты являлись личным имуществом. Девушка быстро заполнила анкету, благо – там не было ничего сложного, записалась на вступительные экзамены и отбыла в свою гостиницу готовиться. Поехала опять на велорикше. Пока ехали, слегка пересмотрела свои планы, решив сначала заглянуть к старьёвщику и ювелиру, а потом уже окапываться в конспектах. Водителя велорикши попросила подождать, сбегала в свою комнату, забрала три чемодана, в которых были вещи предназначенные на продажу, спустила их вниз и сказала отвезти ее к старьёвщику.
Улица, на которой находилась его лавка, оказалась очень людной. Там во всю шла торговля. Товар был выставлен прямо на уличных прилавках. Торговцы старательно перекрикивали друг друга, зазывая к себе покупателей, а бывало и хватали за руки и затаскивали к себе в лавку зазевавшихся прохожих. Элли искренне удивлялась: “Неужели вот так насильно действительно можно заставить кого-то что-то купить?”. Девушка отпустила велорикшу, зашла к старьёвщику, скупающему и продающему подержанную одежду, занесла свои чемоданы и вежливо поздоровалась с хозяином лавки.
– И вам не хворать, леди. – Пробасил дородный мужчина за стойкой. – Что за нужда привела вас ко мне? Хотите что-то продать?
Он указал подбородком на чемоданы.
– Да. Там платья. Посмотрите?
– Конечно.
Элли распаковала чемоданы и выложила перед старьевщиком свое богатство. Новые платья, специально пошитые для этих целей, удалось сбыть с рук без всяких трудностей. Правда, если бы девушка хоть немного умела торговаться, она могла бы выручить за них чуть ли не вдвое большую сумму, но такому юную аристократку никто, разумеется, не учил. Впрочем, после продажи платьев, она получила ровно столько денег, на сколько они с отцом и рассчитывали. Так что непредвиденных трудностей не возникло. Неумение торговаться было учтено и компенсировано количеством товара на продажу. Из лавки старьевщика Элли вышла уже в сумерках, поэтому поход к ювелиру пришлось отложить на следующий день.
