Мне все это надоело, и я послала их всех подальше, после чего собрала вещи и съехала в ту самую теткину квартиру.
Это было два года назад, с тех пор я понятия не имею, как там мои родственнички поживают. Не знаю и знать не хочу, потому что брат на прощанье обозвал меня такими словами, что даже его жена вздрогнула и прижала к себе детей.
«Зря я тебя родила, – вторила ему мать, – и отец из-за тебя умер…»
Вот так вот. Ну что ж, я посчитала, что никто никому ничего не должен, и выбросила их всех из головы.
Обстановка в квартире у тетки была бедновата, сама квартира давно требовала ремонта. Когда у меня дошли до этого руки, я для начала разобрала все шкафы и кладовку. На антресолях в самом дальнем углу нашла коробку со старыми фотографиями и еще какие-то бумажки. На пожелтевших от времени листках были записи, сделанные наклонным почерком, принятым в старину.
…Маленькая косматая лошаденка вылетела из высокого ковыля, морда ее была покрыта розовой пеной, зубы оскалены, бока ходили ходуном. Верхом на ней сидел без седла, обхватив бока кривыми ногами, одноглазый раб-меркит по имени Вогуз. Он тоже тяжело дышал, единственный глаз был выпучен от страха.
– Госпожа! – выпалил, свесившись с лошади. – Беда, госпожа, беда! Надо уходить!
– Говори толком, – проговорила госпожа Оулэн, неодобрительно взглянув на раба. – Говори толком, что стряслось! И говори с госпожой как подобает!
– Люди Таргултая! – выпалил меркит и кубарем скатился с лошади, подбежал к госпоже Оулэн, низко склонился перед нею, снизу сверкнул бешеным глазом и повторил: – Беда, знатная госпожа! Люди Таргултая, знатная госпожа!
– Собираться, быстро! – приказала госпожа Оулэн и огляделась. – Где господин Тимуджен?
Служанки засуетились, разбирая юрту, торопливо складывая нехитрые пожитки, увязывая их в тугие тюки, укладывая в седельные сумки. Они уже привыкли то и дело срываться с места, менять стоянку порой посреди ночи.
Вот уже несколько месяцев госпожа Оулэн с детьми и немногими слугами кочевала по степи, скрываясь от людей нового вождя Таргултая, родича покойного мужа.
Года еще не прошло с тех пор, как ее супруг Есугей-багатур правил необозримыми землями от Онона до Керулена. Стада его были неисчислимы, под его знаменем из шкуры белого яка собиралось два тумена – двадцать тысяч воинов. Вожди сильных и многолюдных монгольских родов были с ним в дружбе. И она, Оулэн, старшая жена вождя, мать его первенца, не знала ни в чем недостатка. Богатая юрта, верные слуги, дорогая утварь – все было у нее. Целый сундук золотых украшений везли ее люди на спине белой кобылицы.
И все это рухнуло в один день.
Есугей-багатур поехал сватать своего девятилетнего сына, своего первенца Тимуджена. Он присмотрел ему невесту, десятилетнюю девочку из знатного хунгаритского рода, оставил Тимуджена в семье невесты, чтобы будущие муж и жена пригляделись друг к другу, и поехал домой, в родной улус. В пути Есугей остановился на стоянке татар, и там его отравили. Он вернулся в свой улус тяжелобольным, проболел несколько дней и умер.
Узнав о смерти отца, Тимуджен покинул стоянку хунгаритов и помчался домой. Его мать, госпожа Оулэн, собрала старейшин племен, чтобы потребовать от них присяги юному хану. Но старейшины переговорили между собой, и старший из них, Кучулук, вышел вперед, поклонился овдовевшей ханше и проговорил:
– Даже самые глубокие колодцы высыхают, даже самые твердые камни рассыпаются, даже самые полноводные реки мелеют, почему мы должны оставаться верными тебе и твоему сыну? Тимуджен – еще ребенок. Много лет пройдет, прежде чем он станет воином и вождем. Мы не можем ждать так долго. Мы уйдем к Таргултаю. Он – родич твоего мужа, славный воин, ему сопутствует удача, и нам она будет сопутствовать под его знаменем!
