А делить всегда есть что. Если не деньги или иные материальные блага, то пост, карьеру, перспективы. И везде найдется немалая часть людей, которые не считают зазорным красть и подсиживать. Хуже того, человека, не желающего действовать с ними заодно, они выживают. Пусть он даже замечаний не делает, оставляя их дела на их же совести, – он уже одним своим неучастием осуждает душевную нечистоплотность. Если вдуматься, то все общество состоит из подобных контор и конторок, фирм и ассоциаций, партий и движений. И чем выше, чем жирнее кусок для дележки – тем безжалостней расправляются с инакомыслящими. Они обязаны либо стать как все, либо исчезнуть с горизонта.
Так что надежды на порядочных руководителей любой сферы и любого ранга, от начальника дворника до высших эшелонов власти, – лишь сладкие мечты. Утопия для юных и наивных. Или не юных, но все еще наивных.
Осознав эти истины, Руслан, задаваясь вопросом, как жить дальше, вдруг решил попробовать себя в писательстве. Сочинительство не как хобби, а как профессия. Вдруг получится? И тогда можно будет трудиться на себя и делать работу лишь в соответствии с собственными критериями.
Руслан ушел на вольные хлеба, взялся писать статьи на заказ, чтобы свободное время посвятить творчеству. А вскоре он познакомился с Агатой на какой-то вечеринке…
Имя ей шло. Голубые глаза ее казались чуть сиреневыми, в тон агату. Стояла зима, и тогда он еще не знал, что они приобретают этот цвет именно в снежный период года, на фоне ее очень белой кожи. Но летом, когда лицо ее покрылось легким загаром, а волосы выгорели, превратив Агату в почти блондинку, глаза оказались темно-голубыми. А иной раз – когда она надевала зеленое платье – с аквамариновым оттенком. А что, агаты бывают и зелеными.
Конечно, дело не во внешности. Руслан и сам был парнем вполне симпатичным: волнистые русые волосы забраны в хвост, карие глаза умны и чуть насмешливы – девушки своим вниманием его одаривали уже в школе, и к двадцати семи годам кое-какой опыт в сердечных делах у него набрался. Красотой глаз, пусть даже особенной, его не взять.
Еще у Агатки был дивный голос. Она училась в музыкальном училище при консерватории, последний год, и мечтала стать джазовой певицей. Голос чистый, удивительно мощный для ее маленького тела – Руслан всегда удивлялся: что там может резонировать в этой хрупкой грудной клетке? Однако голос Агаты с легкостью взмывал вверх и отважно падал в пропасть нижних регистров, а потом снова парил над морями и долами…
Но и не в голосе было дело.
А в чем?
Да кто же знает.
Если бы он взялся описать все эти тонкости в романе, то он бы…
Он увяз бы, точно. Не справился. Агатка сама была как джаз – легкой, летящей, искристой. Музыка счастья. Не описать никакими словами.
Как бы то ни было, уже на втором свидании Руслан понял: Агата – его человек. Это в кино требуется сто серий, чтобы герои сообразили, что они предназначены друг для друга. Сценаристам ведь надо какие-то перипетии придумать для сюжета, а то зрителю скучно будет: как так – встретились, влюбились и сразу пирком да за свадебку? Нет уж, героев следует помучить, разлучить, препятствий понапридумывать – тогда взаимная любовь станет им наградой за страдания. Иначе зрителю неинтересно!
Между прочим, в реальной жизни зритель вовсе не пожелал бы себе таких терний, чтобы добраться до звезд. Все хотят быть счастливыми сейчас и здесь. Но у искусства другие законы.
