Сурен, март 1814 года. Трактир «Подкова» на окраине города. Трактирщик Тодор Славов в это пасмурное снежное утро протирал столы. В такую погоду многие приходят в трактир погреться чашкой глинтвейна или чем покрепче. Его жена Цветана хозяйничала на кухне, горячему рагу из говядины будет рад любой, пришедший к ним, в эту погоду. Были б только деньги. Но и на тощий кошелек найдется стакан горячего чая и небольшая плюшка, которую только что из печи достала их дочь Сана. Занятые повседневными заботами, родители время от времени поглядывали на дочь, что не утаилось от ее взгляда.
–Да все со мной хорошо. – улыбнулась девушка.
–Точно? – Цветана потрогала ее лоб. – Ты не молчи, если что иди ляжь.
–Да дочка, не переживай мы справимся. – Тодор начал вытирать столы.
–Я вижу пап. – засмеялась девушка. – Вот вроде ты хозяин, а до сих пор все делаешь наоборот.
–Что наоборот? – остановился мужчина.
–Ну, кто сначала вытирает столы, а потом подметает сухим веником? Мы вечером протерли столы, крошки на полу. Надо подмести, протереть столы и помыть полы. Давай я сделаю. Плюшки уже готовы.
–У тебя точно ничего не болит? – беспокоился отец.
–Да ничего у меня не болит. – смеялась девушка. – Влада же сказала. Все хорошо! Я поправилась. Не веришь, иди, спроси ее сам.
–Она спит. – вздохнул Тодор. – Поздно пришла. Ходила на другой конец города. Там мальчонку совсем плохо стало. Пришла вся расстроенная. – он присел на стул. – Я к ней, что, мальчик помер? А она такая говорит: «Нет, мальчику помогла, но семья такая бедная, что ничем не заплатили». Все сокрушается, что не может заплатить нам за постой.
–Да мы ей в ноги кланяться должны. Она Сану с того света вернула, уж все от нее отказались! – помахала в воздухе поварешкой Цветана. – Да что мы с нее деньги, что ли брать будем!?!
–Да я ей то же сказал, живи сколько надо. Ты для нас как член семьи стала. А она: «Неудобно». Вот что с ней делать?
–С кем делать? Что случились? Сана тебе опять плохо? – в зал спустилась Влада Венер, тридцати трех летняя женщина, стройная, утонченная. Из-под белого чепчика развивались светло русые волнистые волосы. На уставшем лице выделялись большие раскосые темно-коричневые глаза.
–Да все со мной хорошо. – Сана подняла веник над головой. – Вот если кто из вас еще спросит про мое здоровье, я того побью. А переживают они из-за тебя Влада. – она показала на отца. – Что ты до сих пор переживаешь из-за денег.
–Но мне на самом деле не удобно, жить у вас и ничего не платить. – засмущалась женщина. – Живу у вас как приживалка, ничего не делаю.
–Да как это ничего не делаешь! – вскрикнула Цветана – Дочь с того света вернула! У меня боли после твоей настойки прошли! Тодору спину полечила, такую замечательную мазь сделала. Он прям летает. Прекрати! Твоя комната никому не нужна. Постояльцев и так мало. А тарелку рагу и кусок хлеба ты думаешь, нам жалко? Не обижай нас, пожалуйста!
–Ой! – воскликнула Сана и выронила швабру, которой она начала мыть пол. – А я знаю, как твою душу успокоить и деньги заработать!
–Что ты придумала дочка? – Тодор вынул трубку, что окурил.
–Казимир помнишь, говорил, что у хозяина жена заболела, так я вчера слышала, что ей совсем плохо. – девушка подняла швабру.
–Где это ты услышала? – спросила ее мать, наливая миску гуляша. – Влада иди, поешь.
–Ну, помнишь вчера два путника зашли, заказали глинтвейн погреться. Так вот они как раз от нашего хозяина шли. И там что-то страшное. Они так охали, охали. Говорят, ничего сделать нельзя, только морфий. Что это такое я не поняла.
