— Прости... — повторяет.
— Не нужно. Всё в порядке, крошка Крис.
— ГДЕ ЭТА ПОДЛАЯ ДЕВКА?! — мимо пробегает Жанна Аркадьевна.
— Ну ладно вам... ну что вы... — кухарка летит за ней, — давайте, брошу платье в чистку!
А мы стоим под лестницей. Слышу смешок.
— Знаешь, — шепчет Крис, забыв про слёзы, — мне понравилось.
— Еще бы.
— Отпусти меня, нас поймают! — отстраняется, словно это не она только что жалась ко мне всем телом.
Мой океан противоречивых эмоций. С ней легко не бывает...
— Мне нужно поехать в больничку. Узнать результаты анализов, — говорю ей.
— Ну так езжай, — топает на второй этаж с гордо вздёрнутым подбородком.
Мне главное успеть до приезда хлыща Семенова. Ни на минуту не оставлю с ним Кристину!
Быстро принимаю душ. С трудом удерживаю желание подрочить. Ведь на языке всё еще горит вкус моей принцессы.
Сажусь в машину, несусь в клинику. В голову лезут всякие воспоминания, которые так активно пытался забыть.
— Мама! Мама! — тормошу женщину, лицо которой уже почти стерлось из памяти.
— Не сейчас Марк... отъебись! Эй, Валер, опохмел есть?
И так каждое утро. Мне десять. Я рано узнал, что такое алкогольные галлюцинации, когда собственная мать пыталась в пьяном угаре зарезать меня ножом.
Мы жили в спальном районе не первой свежести. Мать водила к нам алкашей, которые ее трахали. При мне, без меня...
Кое-как учился, попал в плохую компанию. Нарушал закон.
И однажды...
— Привет, — мне двенадцать, возвращаюсь из школы.
Подрался, глаз заплыл. Всё пиздец как бесит. Гребаные училки вообще без мозгов.
Ответом мне служит молчание.
Захожу в комнату. Мать лежит на кровати. Смотрит в потолок. Глаза пустые, рядом бутылка и шприц. Умерла. А внутри меня нет ничего.
Потом была полиция. Вопросы. И он.
— Привет, Марк, — Венин присаживается напротив, — тяжело тебе пришлось.
Молчу, смотрю исподлобья.
— Чего надо?
— Мне жаль твою мать.
— Пиздеж, она была алкоголичкой. Кому таких жалко?
— Но еще больше мне жалко тебя. Пойдем со мной?
Он тянет руку. И вместо того, чтобы осыпать этого богатея ругательствами, я иду за ним. Венин быстро оформляет опекунство. И когда мы приезжаем в его дом, нам навстречу выбегает ОНА.
— Я была права, — говорит врач, — барбитураты. Но я обязана доложить...
— Не обязана, — жестко говорю, показывая визитку с фамилией Венина.
— А... — она пожимает плечами, — если полиция нагрянет, я тут ни при чем.
— Окей. Только результаты мне отдайте.
Выхожу. Первая мысль — поехать и свернуть шею Тоне. Но сначала нужно вернуться и проследить за моей принцессой. Она всегда была открытой. Яркой. И она спасла меня...
— Привет! — девочка лет восьми ярко улыбается и протягивает мне ладошку.
Белую, не замаранную трудом или бытовыми проблемами. А я в свои двенадцать уже умел готовить, убираться и лечить похмельный синдром.
— Здаров.
— Кристина! — из дома выходит женщина.
Похожа на ангела. Белые волосы, добрые глаза. Мать моей принцессы и сама была королевой.
— Марк, — бурчу, исподлобья глядя на беленькую девочку.
— А почему ты не улыбаешься? — она берет моё лицо в свои крошечные ладошки.
— Кристина, веди себя прилично, — Венин целует дочь.
Он еще не знает, что именно этот жест малышки Вениной стал тем, что полностью перевернуло мою жизнь.
Именно в этот момент я осознаю, что технически, конечно, Андрей Васильич дал мне всё. Но именно Кристина вытащила со дна мою душу. Один её взгляд. Одно касание мягкой тёплой ладошки. И я навсегда её раб.
