Верь своему ангелу - страница 4

Итак, с вечера на крыше гостей было много, и посему довольно шумно, но ближе к полуночи все стихло, и ему предложили выбраться в проделанную им же дыру. «Только вещи свои забери, мы отвезем тебя к французам». Владимир подчинился; на крыше мирно храпел его сторож. Крадучись в тени деревьев, они выбрались на окраину села, где стояли три оседланные лошади.

– Мы тебя свяжем для вида, вдруг кто-нибудь нас встретит. Скажем, что везем тебя в Федалу, так как ты надумал сообщить что-то хозяину замка, – успокаивали похитители свою жертву.

– Хорошо. Но только не сильно туго, чтобы не было больно, – попросил поручик, а сам изо всех сил растопырил локти, что в темноте прошло не замеченным. Когда его связывали, ему показалось, что в кустах неподалеку мелькнули две неясные фигуры. «Очевидно, сообщники этих воришек, подумал он. Это уже хуже, с четырьмя так просто не справиться. Ладно, там увидим». Судя по тому, что выбравшись на большую дорогу, их маленький отряд двинулся на восток, стало ясно: ни в какую Федалу его не повезут, ведь на востоке владения Абаз-Хана. Все по их замыслу. Впереди едет чернобородый, чувствуется – он в этом деле главный, второй его слушается во всем. На их пути часто встречаются небольшие группы всадников, а также и пешие, но они не обращают друг на друга никакого внимания. Только приветствие, и все; каждый занят своим делом. Уже совсем рассвело, когда они подъехали к мосту. Здесь возникла маленькая заминка. Чернобородый, въехавший уже на его середину, вдруг подал им знак остановиться.

– Атар, давай переедем на ту сторону на нижнем мосту! Так будет лучше. – Крикнул он.

Поскольку кричал он довольно громко, а Владимир уже раньше увидел мелькавшие в кустах на том берегу две лисьи шапки, то подумалось: это сигнал для сообщников, которые, скорее всего, играют роль подстраховки от всякой неожиданности. Теперь они двинулись на запад, и, судя по тому, как перелетали над кустами на той стороне стайки яркоперых пчелоедов, можно легко догадаться: птицу вспугивают те двое, и они движутся в том же направлении. Так они ехали, наверное, более двух часов, пока чернобородый вдруг остановился, прижал палец к губам, и они развернулись в обратном направлении, только теперь их лошади ступали не по каменистой дороге, а ближе к обрыву, где трава и мягкий грунт совершенно заглушали звук копыт. Возможно, это не сообщники, подумал Макаров, а тогда кто? конкуренты? Но ему от этого не легче. Они снова миновали тот первый мост и продолжали путь на восток; что-то следует предпринять, иначе скоро они окажутся во владениях хана. Он заговорил с едущим сзади арабом о деле по наследованию имущества покойного родственника; тяжущимся сторонам уже известен предварительный приговор кади, хотя сам суд состоится после окончания священного месяца. Судья решил вопрос довольно просто: разделил наследство по возрасту. Старший получал дом, средний – лошадь, а самой младшей наследнице доставалась корова; причем средний – это племянник Атара, за которого тот теперь так переживает. «Послушай, Атар, а твой племянник, не может, случаем жениться на своей родственнице? – Атар, отвечает, что такое возможно, поскольку они родня довольно дальняя. «Тогда слушай, как следует поступить, – и поручик приглашает араба ехать рядом. Поскольку по приказу чернобородого следует вести себя тихонько; тот согласился, шептаться, двигаясь гуськом, сложно. – Пусть он женится, а вместе им – 26 и 18, выходит 44 года, что намного больше, чем у главного вашего соперника; вместе – ведь муж и жена это одно целое – значит, им положен дом, все-таки это семья. А поскольку каждому выпадает по одному объекту, то они могут претендовать еще и на … «На корову? – с грустью уточнил Атар. – «Нет, пусть просят лошадь, а от коровы, тот третий, откажется сам, зачем она ему, если у него нет дома?» – «А ведь верно! Теперь у моего племяша дом и лошадь, – восхищается араб – ну зачем Ибраму корова!? Пусть отдаст молодым! – Он настолько доволен подсказанным ему решением, что совершенно не замечает: руки у его пленника уже свободны, и одну он даже положил ему на плечо. « Да, пусть скажут Ибраму на суде, что двери их дома всегда открыты для него, а если у них будет еще и корова, то его всегда угостят парным молоком, и судья согласится со столь мудрым решением» – завершает поручик свою речь и хватает левой рукой окончательно опешившего араба за шею, крепко прижимает к себе, а правой вытаскивает болтающийся на поясе кинжал. Он приставляет лезвие к подбородку.