Собеседники задумались.
– Давай лучше по глоточку для сугреву, – предложил мужик.
Антон кивнул. Мужик вытащил из шарманки лоснящийся носок и жестом фокусника извлек из него бутылку водки.
– Видал? Непочатая еще. Как слеза.
Антон подумал, что сегодня ему просто необходимо вышибить клин клином.
– Давайте!
Рыбак отвинтил крышку и протянул бутылку Антону. Мысль о том, что кандидат наук пьет водку из горла, показалась Антону забавной. Он подмигнул усачу и отхлебнул солидный глоток. Жидкость обожгла слизистую, глаза заслезились.
– Запить! – протянул он мужику открытую ладонь.
– Запивона не держим. Как ты сказал? Хехе! Девона-запивона твоего. Держись, парень, не кашляй, сейчас закусон будет.
Рыбак разорвал пакет и положил в протянутую руку бутерброд с колбасой, облепленной хлебными крошками. После чего сам приложился к бутылке. Антон откусил полбутерброда, с наслаждением прожевал, проглотил. Полегчало.
– Пища богов! – ничуть не слукавил кандидат наук.
Передавая друг другу сугревающий эликсир, новые приятели несколько раз повторили процедуру. С каждым разом настроение Антона улучшалось. Он в подробностях описал рыбаку сегодняшнее приключение на сдаче экзамена. Слушатель выражал эмоции кратко, но емко. Потом живительная влага закончилась. Пришедшее было ощущение тепла помаленьку стало исчезать. Антон поглубже спрятал шею в меховой воротник куртки.
– Что, парень, замерз?
– Не жарко. Как это вы целый день на льду сидите?
– Ты бы еще в майке на реку вышел, не май месяц. Видал, у меня фуфаечка? Еще с советских времен. Я в ней работал, шпалы ложил. А в резиновики валенки вдеты. Хочу еще палатку купить, тогда хоть домой не ходи. Пускай Райка с Проглотом без меня поживут, поплачут.
– Слушайте, а давайте меняться, – слегка заплетающимся языком предложил Антон, – я вам куртку, она вообще-то теплая, настоящая, фирменная. Никогда в ней не мерз, не знаю, что сегодня случилось. А вы мне фуфайку.
– Да бери, не жалко. Постираешь, будет как новая. У меня на балконе еще две висят, – быстро согласился рыбак.
Нечаянные собутыльники переоделись и обнялись, как будто встретились после долгой разлуки. Отошли каждый на шаг назад и снова кинулись в крепкие мужские объятия.
– Ну, я пошел домой. Пока! – попрощался Антон.
На этих словах ему показалось, что мост поплыл куда-то в сторону. А отброшенный им ерш размножился. Стало два ерша. «Мистика какая-то», – протер глаза Антон. Два ерша воссоединились в одного.
– Смотрю, паря, что-то развезло тебя. Женато сковородкой не отоварит? – засмеялся усатый.
– Не женат и не собираюсь, – твердо произнес Антон, покачнувшись в другую сторону.
– Один, что ли, живешь? – уточнил мужик, вернув Антона в вертикальное положение.
– С родителями. Когда в Костроме. А в Москве один. Мама Оля и папа Сережа у меня. Знал бы ты, какие они хорошие. Брат еще есть старший. Кирилл. Только он отдельно живет.
– Эх, паря! Давно пора из гнезда вылетать. Из-под мамкиной юбки вылезать. Бери пример с брата. А то не дадут бабы жизни.
– Мама, наоборот, уверена, что воспитывает меня настоящим мужиком. Развивает, так сказать, брутальность. И в автошколу она меня отправила. А мне оно надо? Не люблю я эти машины. Мне и на метро неплохо.
– А что, пока я рыбачил, у нас метро построили? – усач засмеялся, довольный шуткой и тем, что вытащил очередную ощерившуюся добычу.
– Устал я что-то. Последний раз объясняю. Я в Москве живу и работаю. Думал, дома сдать проще будет. А в Москве я боюсь ездить. Там пока соображаешь, в какой ряд перестроиться, поворот проедешь. Эх, завалил, так завалил. Пойду домой каяться.
